– Пусть ищут. Не найдут.
– А вот этого не надо, Саша. Не пугайте меня. Загрузите тела в вертолеты и сбросьте в ущелье поглубже. И подальше. Полагаю, потерю пары пилотов-неумех вы перетерпите?
– Мы постараемся, Георгий Михайлович, – в голосе молодого слышалась усмешка. – Как прикажете. Не хотите помыться с дороги?
Я опять похолодела. Лучше не ходить им в ванную. Ей-богу, лучше не ходить.
– Успеется, Саша. Плесни-ка на палец. И сам выпей.
Настала тишина. Старик поперхнулся и закашлялся.
– Ну и гадость… Тьфу… А что это вы тут читаете? О, мой бог…
Старик наконец добрался до «Хастлера».
– Саша, мальчик мой… – сквозь толщу дивана продрался скрипящий смешок. – Я, конечно, сочувствую вашему одиночеству, но это же мерзко… Это же не эротика, а все тайны наружу, ну, право слово…
– Охрана, Георгий Михайлович, – голос молодого оставался невозмутим. – Есть у них такая привилегия – просвещаться в свободное от службы время. Извините, это и вправду мерзость. – Над моей головой раздался шлепок – молодой бросил журнал на диван. Я на всякий случай втянула голову в плечи. Болт вонзился еще глубже, продрав до самого миокарда.
– Кстати, чем тут у вас пахнет? – старик подозрительно зашмыгал носом. – Вы не чувствуете?
«Репеллентом», – тоскливо подумала я. По счастью, молодой не страдал восприимчивостью к запахам.
– Простите, Георгий Михайлович, я не чувствую. У меня полипы. Вы собираетесь посетить лабораторию? Все готово, врата открыты. Можем спускаться.
– Повременим, Саша. Должен подъехать еще один человек. Мы не можем его проигнорировать, поскольку это дама.
– Весь Капитул в сборе, хотите сказать?
– Ох, забудьте эти пошлости, Саша… – тон старика стал не на шутку раздраженным. – Эти игры в Орден, в Капитул… «Князья Севера», потомки Рюрика, Петра Великого, Иосифа Ужасного… Бред собачий. Как дети малые. Мы однажды уже посадили свинью за стол, чего же более? Надо же додуматься до такого: привести во власть нечистоплотных животных! Серьезные на вид люди – а занимались такими глупостями! Вы представляете – отбросить движение на десять лет назад!
– Я никогда не вникал в ваши интриги, Георгий Михайлович, – иронично заметил молодой, – я работал. Отдавал этой работе все свое время. Она мне нравится.
– Это делает вам честь, Саша. Вот таких людей нам и не хватает – умных, увлеченных, одержимых идеей. А не играющих в подковерные игры с умерщвлением сотоварищей…
Ужас, душераздирающий ужас полз по телу – от ног к груди, от груди к горлу, безжалостно перехватывая дыхание, покрывая кожу панцирем мурашек. Я застыла. Страшное прошлое не хотело меня отпускать, оно придумывало новые изуверства, чтобы удержать меня в своих клешнях. Я могла, конечно, собрав все силы, приподнять спиной «Акапулько» и полоснуть по ублюдкам из «Кипариса». Но в таком случае: а) они бы полоснули первыми (или разбежались, в случае неимения из чего полоснуть); б) меня бы все равно прихлопнуло сидушкой; и в) всегда найдется кому перехватить древко. Это мы проходили.
Да и автомат лежал далеко в сумке между заклиненными ногами, так что пришлось на время поумерить аппетиты.
– Так это была ваша работа? – доносился сквозь звон в ушах голос человека по имени Саша.
– Конечно. Группу Беляева-Казанского подставили совершенно осознанно. Сколько можно терпеть? Страна задыхается, народ мрет, как саранча от газового облака, а эти недоноски торгуются: открывать ли границы, дать ли народу пожрать… Всех сдали, всю эту, так сказать, элиту – новоявленное ФСБ, громил из БОПа, национал-патриотов… Вы слышали о сколько-нибудь значительном сопротивлении? И я ни разу, Саша. Сами ушли. Вникли в установку, сдали дела – и в колодец. А то? – раззомбировать трудно, да и кто будет? Да и кому это надо – они же не люди. Все эти «Народные банки», «святогорцы», «иконописцы», патриотические союзы, консолидации «угнетенных и обездоленных против коррупции» – в одночасье сдались на милость… и пропали.
Нестерпимо захотелось чихнуть. Ну никак без этого. Я стала растирать переносицу. Не помогало. Втянула в себя воздух. Еще хуже. В отчаянии засунула мизинец в ноздрю и принялась его там яростно проворачивать. Немного полегчало – позывы стали затихать.
– «Росгаз»… – усмехнулся Саша.
– Вы правы, «Росгаз» мы тянем и никому в обиду не дадим. Покуда он добывает нефть и газ, а не лезет в переустройство мира, мы будем его вытягивать. Впрочем, если Бахарев замитингует… – тут старик сделал многозначительную паузу.
– То есть вы признаёте, что проект «Лаборатория» был ошибочен? И возврата к нему не будет?
– Не возвращаются к былым возлюбленным, Саша. Былых возлюбленных на свете нет. Кстати, будь вы более компанейским парнем, вы обратили бы внимание: я всегда выступал против проекта «Лаборатория». Ну, не могут, Саша, вы понимаете – не могут, хоть ты тресни! – зомби участвовать в управлении государством. Это та же кухарка, но гораздо хуже. Пусть они гении, а не могут. Пусть они семи пядей во лбу, а все равно продуют. У зомби есть ум, но нет самого ценного качества политика – безошибочной интуиции. Ей просто неоткуда взяться.
– И юмора, – проворчал молодой.
– Само собой, – согласился старый. – Без юмора никуда… А зомби могут и должны быть только исполнителями. Палачами, солдатами, строителями. Только так получится толк. И никак иначе. И баста. А управлять должны мы с вами, Саша, запомните. История учит, и мы не вправе второй раз наступать на грабли.
– Позвольте, Георгий Михайлович, но в проекте «Питомник» сохранены многие технологии, примененные в проекте «Лаборатория». Существуют идентичные методики, процедура принятия препарата, обучения, воспитания. Наконец один и тот же исходный продукт. Надеюсь, вам не в чем его упрекнуть?
– Да ради бога, – отмахнулся старик. – Мне ли вас, профессионалов, учить? Я говорю о большой идее, а вы талдычите про свои техпроцессы. Полноте. Я не дуремар, Саша. И никому не указываю. Я прошу об одном – выдайте мне, ради бога, на-гора желаемый результат, а как вы его добьетесь – это ваши проблемы. Кстати, как у вас дела… в мастерских?
– Слышите, лязгает?
– …Не слышу.
– Шучу, Георгий Михайлович. Все в порядке.
– Ну, дай-то бог.
Какой-то посторонний шум ворвался в мирное течение беседы. Отдаленный топот, стук в дверь.
– Ну, в чем дело? – недовольно спросил молодой.
Кто-то сунул нос в комнату.
– Александр Николаевич, на минуточку…
– Хорошо. Извините, Георгий Михайлович, я отлучусь.
– Да пожалуйста, пожалуйста.
Отсутствовал молодой довольно долго. Все это время старик сидел в тишине и не скрипел.
– Непонятно как-то, – сказал молодой, возвращаясь на исходную позицию. – Наружная охрана обнаружила разбитое окно в ванной комнате. Я осмотрел – оно действительно разбито. Шпингалет в открытом положении. Кто-то побывал в этом доме, Георгий Михайлович.