– Они сами, – добавил Туманов, – Сергеич, есть базар.
– Я понял, – кивнул Сергеич, – нынче с утра базарный день.
Пожилой мужик с больными ногами, изъеденным морщинами лицом и длинными, редкими седоватыми волосами не производил впечатления. Никакого. Глаза у него, правда, были цепкими, а серая роба с протертыми коленями – чистой. Но о чем это могло явствовать?
Туманов на всякий случай повременил с грубым «задержанием».
– Мы не супостаты, Сергеич. Нам спрягаться негде. Посодействуешь? Неприятность получилась – лесом шли, а дров не видели, понимаешь? Загремели в трубу, едва поднялись. А поможешь убраться, так мы тебе по гроб должны будем. Подсоби, Сергеич. Внакладе не останешься.
Лицо мужчины расслабилось. Морщин заметно прибыло.
– Чем рассчитываться будем, герой?
Отведя автомат в сторону, Туманов покопался в нутре камуфляжа и показал пятидесятидолларовую купюру. Мужик присвистнул.
– Да ты богатенький буратино, парень. Шпион, что ли? Суперагент?
– Грибник он, – подала голосок Алиса. – И увлекается спортивной рыбалкой. Мимо мы шли.
– А деваха – дочь твоя? – Сергеич выразительно кивнул на девчонку.
«Сейчас скажет «жена», – подумал Туманов. – Дура дурой, и не такое отмочит». Однако Алиса промолчала. Удивительно.
– Попутчица, – объяснил он. – Ты деньги берешь или как?
Электрик махнул рукой и наконец-то улыбнулся, обнажив щербины в желтоватых зубах.
– Давай свою хрустину. Бедность не порок, а без шубы холодно.
Приняв купюру, деловито сложил, разгладил и убрал в нагрудный пистончик; не спеша поднял глаза и насмешливо обозрел своих гостей.
– В трубу, говоришь, загремели?
– Дык она ж не нарисована, – включил дурака Туманов. – Мы, ей-богу, мимо шли, а у вас там часовой. Ну мы и повздорили малость… Вот, достукались, – Туманов виновато развел руками.
– Кто вас видел, окромя часового? – нахмурился электрик. Видать, понял, что произошло.
Они с Алисой ответили в унисон:
– Никто.
– Он живой?
– Нет, – сказала Алиса.
– Не совсем, – смягчил Туманов.
– Он вел себя, как нехороший дядя, – подвела черту Алиса.
– Это плохо, – электрик неодобрительно покачал головой. – Пять минут назад система заработала. Где бы ваш боец ни застрял, она вытолкнет его и выплюнет на Полигоне. Будет шум.
Некогда расспрашивать, что за Полигон, что за Центрифуга, почему ажиотаж, да и не похож был Сергеич на враля. Раз говорит – хреново, значит, так оно и будет.
– Ну давай, дядя, сообрази выход, – заспешил Туманов. – Я ведь вижу, тебе, как и нам, не по нутру здешняя химия.
– Подумать надо, – свел брови в кучку Сергеич.
Но подумать не дали. В дверь громко забарабанили. Алиса беззвучно ахнула и закрыла рот ладошкой. Сергеич тоже не в шутку занемог. Не будучи суперагентом, Туманов все же соображал резвее. Дорожка-то знакомая. Он подтолкнул Алису к первой двери, коленкой выставил за порог и потащил направо от порога, в тупик, где и замер, слившись с темнотой.
– Сдаст, – сдавленно прошептала Алиса, – запросто.
– Может, – не исключил Туманов.
– Где тебя носит, хрыч старый?! – разорался кто-то из молодых да борзых. – Ты чего заперся-то, Маховец? Передрейфус?
– Чего, чего? – пробормотал Сергеич. – Личные проблемы решаю, вот чего. Макарыч-водогон тут до вас являлся, ужасов нарассказал, вот и сижу теперича – трясусь. Про мертвяков с черепами наплел, про баб-кровопийц. Чего там у вас приключилось, ребята? Али правда?..
– А фиг его знает, Сергеич, – вступил второй, из тех же борзых. – Аверина Леньку из трубы выловили…
– Да куда там выловили, – хохотнул первый, – сам спикировал механикам на головы. Одного придавил, он теперь заикается. А у Леньки видок – словно рожу откусили. Кровищи – мать моя женщина… Башка в плечах, руки в крошево…
– Диверсантов ищем, – пояснил второй. – Не сам же он в лужу крякнулся.
– А может, и сам, – допустил первый. – Ворон ловил, ну и… Доловился. Автомат-то при нем.
– Может, и сам… Савельич вояк в ружье поставил – шукают хлопцы. У тебя выход на второй уровень открыт? Нам велено обосноваться там и держать оборону.
– Закрыто, – буркнул Сергеич. – Держи ключ, Корноухий. Назад пойдете – не забудь вернуть.
– Да мы к тебе еще нагрянем, – обрадовался первый. – Отметимся на пару часиков, перед Савеличем помаячим да забуримся в твои погреба. Готовь стол, Сергеич.
Второй подхватил:
– Белинского хряпнем, Чайковского заварим…
– А солдат попьет кваску… – не в цвет и зловеще затянул первый.
Распахнулась дверь, и двое мужчин промаршировали в коридор. Один сплюнул в темноту. Харчок шлепнулся в пяди от Туманова.
Шаги и узорчатая матерщина затихли. Сергеич в своей аппаратной чего-то выжидал. Алиса помалкивала. Туманов нежно пихнул ее в бок.
– Эй, невеста, живая?
Алиса вздрогнула.
– Да ну тебя в баню, Туманов… Страшно… Я чуть ноги не протянула. Скажи, почему здесь так страшно?
Туманов приобнял девчонку и ласково щелкнул по носу.
– А потому, что в каждой избушке свои погремушки, дитя. Ты привыкла к одним, а здесь другие. И между прочим, не так уж страшно, согласись – ведь Сергеич нас не сдал.
– Эй, бегунки, – приоткрыл дверь электрик, – заходьте! Задумка есть.
Сергеич спешил. Его можно было понять – если этим охламонам, как он выразился, приспичит вернуться, а электрика не окажется на месте, или вдруг позвонят с центрального поста – мало ли там: упало напряжение, линия не фурычит – а его и след простыл, то будут проблемы. «Домосед» Сергеич, и вдруг пропал из своей берлоги – явление в здешних краях уникальное. Упрятав Туманова с Алисой в крошечном сортире, он убыл на разведку, а через пару минут вернулся.
– Пошли, мальчики-девочки. Выведу вас на автосклад, а там уж сами думайте. Сергеич вам не золотая рыбка.
Он сопроводил их через душное, как бы плавающее в сизой дымке помещение с запахом окалины, похожее на слесарный участок, и петляющим коридором доставил к зарешеченному лифту – устройству вроде шахтной клети, но почище и покороче. Недолгий спуск сопровождался душераздирающим лязгом. Казалось, вся округа сейчас примчится, чтобы узнать, кому тут не сидится.
– У мастеровых обед до часу, – пробормотал Сергеич, нетерпеливо постукивая ногой. – Они люди полувольные, по контракту трудятся, у них с кормежкой строго. Так что минут пятнадцать есть – пока накурятся, набрешутся…
Дальше был новый коридор и новый лифт, который, в отличие от первого, тащил их вверх, причем тащил настолько долго, что нервы успели натянуться гитарной струной и изготовиться к обрыву. В последующем тоннеле, полутемном, стиснутом – сущем проклятии клаустрофоба – случилось приключение. Сергеич чутким ухом услыхал шаги и, чертыхнувшись и отчаянно хромая, потащил их обратно к лифту, за кирпичный простенок, служащий разделительной полосой двух коридоров.