Так что когда на пороге штабной избы появился «племяш» (так Кобра окрестил Родригеса), я даже не удивился, а только обрадовался поводу хоть как-то отвлечься от повседневной пахоты.
— Добрый день, сеньор капитан! Рад вас видеть! Присаживайтесь, будьте так любезны!
Открываю шкаф и выставляю на стол дежурную бутылку домашней настойки. Надо сказать, что по совету хитрого зампотыла, мы дали Родригесу в дорогу целый бочонок этого напитка.
«Племяш» не ломается, а лихо опрокидывает со мною первую стопку. Но от второй отказывается и сразу берет быка за рога.
— Дон Алехандро! Я доложил дяде результаты своего визита к вам.
— И что же? У вас возникли еще какие-то вопросы?
— Не у меня.
— Слушаю вас.
Он встает и, подойдя к двери, выглядывает на улицу. Удовлетворенно кивает головой и, плотно закрыв дверь, возвращается на место.
— У меня… у нас! Есть к вам конкретное предложение!
— Я весь внимание, сеньор капитан!
— Видите ли… дон Алехандро… я навел справки… и хотя у меня было не так много времени, удалось все же кое-что выяснить…
Родригес мнется.
— Я слушаю вас, дон Франсиско!
— Вот что, дон Алехандро… вы ведь профессиональный солдат?
— Ну… скажем так — что-то близкое к этому.
— Я с трудом могу представить себе вас и ваших… э-ээ… окружающих, в роли мирных землепашцев. Вы уж извините меня, но с таким же успехом можно рыхлить грядки порохом!
— Вы будете удивлены, дон Франсиско, но это тоже вполне возможно.
— Не удивлюсь и этому! Так вот, сеньор майор, у моего дяди есть к вам конкретное предложение.
— Слушаю.
— У вас есть какие-то свои, нам неизвестные, интересы в данной местности, ведь так?
— Так.
— Я не затрагиваю этого сейчас. Понятно, что истинной цели вы нам не раскроете. Пусть так! Мы согласны! Но, дон Алехандро, у моего дяди есть одно условие!
Бабла потребует? Интересно знать — сколько?
— И каково это условие?
— Ваши воинские приемы не известны никому из наших военных. Более того — они вообще никому не известны! А эти ваши фортификационные новшества… — капитан качает головой, — просто загнали в тупик наших инженеров. Все так просто! Но отчего же тогда никто не додумался до этого раньше?
— Ну… — развожу я руками, — пути Господни неисповедимы…
— А-аа! Бросьте, дон Алехандро! Кстати, о путях Господних. Вы в курсе, что наш почтенный падре, э-ээ… не всю жизнь был сельским священником?
— Да. Он иезуит, причем немалого ранга.
— Вы даже и это знаете? Однако… не ожидал… Так вот, его донесения о вас…
— Обо мне?
— Обо всех вас! Он считает, что мы имеем дело с очень серьезным явлением, масштабы которого еще не изучены по-настоящему!
— Донесения эти направлены вам?
— Нет. Но мы… знаем их содержание.
— Так. Интересно.
— Я продолжу. Отбрасывая в сторону всякие дипломатические экивоки, будем говорить прямо.
— Не возражаю.
— Мы предлагаем вам чин полковника армии его величества!
— За что? Такие звания не присваиваются просто так!
— Все верно. Мы готовы предоставить вам это звание в том случае, если бы беретесь обучить… и оснастить полк солдат. Научить их воевать так, как это умеете вы.
Ничего себе предложение! Да мы опухнем тут всей толпою на этом поприще!
— Однако…
— Это еще не все, дон Алехандро. Мы понимаем, что поставленная задача будет для вас непосильной. Невозможно готовить солдат, которых еще надо чем-то кормить. Поэтому мы готовы перебросить сюда морем не менее пятисот человек рабочих, которых вы можете использовать по своему усмотрению. И столько времени, сколько это будет вам необходимо. Корона берет на себя их питание и проживание. Мы также готовы рассмотреть вопрос о присылке сюда мастеров и потребного вам оборудования.
Вот это — здрасьте! А вице-король-то далеко не лопух!
— И кто будет за все это платить, дон Франсиско?
— На первых порах — вице-король. Мы сумеем провести эти расходы так, что это не вызовет никаких ненужных вопросов.
— Зачем вам это нужно, сеньор капитан? Вы собираетесь воевать? С кем, если не секрет?
— В наше время, дон Алехандро, уважают только сильного…
В наше тоже… как мало изменений произошло за двести лет…
Встаю с места и наливаю Родригесу еще одну дозу. Плескаю и себе.
— У меня есть встречное предложение, сеньор капитан.
— И каково же оно?
— Умножаем все на два.
— То есть?
— Два полка солдат и тысяча человек рабочих. Один полк получаете вы, а второй остается здесь. Какой же я полковник, если у меня нет своего полка?
Динго
Когда станки в новом форте заработали, я получил от начальства целую кучу вводных. В итоге обсуждения этих ЦУ вырвал буквально зубами из старой мастерской двух помощников — испанского кузнеца Мануэля Санчеса и его коллегу Тима Мерфи. Они оба с самого начала принимали участие в переделке ружей на новый затвор, занимаясь этим и без моего участия. Правда, последний ходил в статусе подмастерья, коим и был до того, как угодил на флот. Обычное для тех времен дело — парня подпоили, заставили подписать контракт. Очнулся он уже на корабле, том самом бриге, на котором мы с Салли в октябре крепко сократили экипаж. Вояка из него был никакой, а кузнец, точнее слесарь, получился отличный. Мануэль же проявил себя не только мастером-кузнецом, но и неплохим организатором работ. По крайней мере, бригада из двенадцати человек под его руководством выпускала больше десятка переделанных ружей в неделю. Правда это были не те «Спрингфилд» — образные конструкции, которыми я хвастался на совещании. Для вооружения испанских полков, которые предстояло переобучить Дяде Саше, мы просто не могли обеспечить необходимое количество боеприпасов. Если с капсюлями все обстояло более-менее нормально, особенно когда некоторые детали дозатора-автомата сделали из бронзы вместо стали и увеличили влажность прессуемого состава, то гильзовое производство шло туго. По непонятным нам причинам, одна партия выходила великолепной, а следующая за ней могла целиком уйти в брак. Зануда бился над технологией уже второй месяц, но больше сотни нормальных гильз в день у нас пока не получалось. Вдобавок калибр испанских ружей не совпадал с английским, так что городить огород еще с одним типом унитарного патрона мы не стали. Для полков «нового строя» было решено в массовую серию пустить затворно-капсюльное ружье по образцу системы Тьери-Нормана, как достаточно простое в изготовлении и легко стыкующееся с имеющимися стволами и ударными механизмами. Первые несколько пробных экземпляров показали себя очень хорошо, так что эта система была поставлена на поток. А уж производство неунитарных патронов из бумажных трубок выглядело простым делом. Всеслав умудрился привлечь к этому индейских стариков и старух, уже не могущих нормально охотиться и работать, судьба которых в племени выглядела незавидной. К концу зимы большинство таких пожилых индейцев переселялось в Страну Вечной Охоты, не выдержав холодов и полуголодного существования. А тут они получали теплый угол, нормальное питание и уважительное отношение с нашей стороны. Опыт показал, что после недели обучения каждый мог выделывать до сотни патронов в день, а то и больше, особенно после того, как мы механизировали некоторые операции.