— Что вы себе позволяете, полковник?! Я джентльмен и…
— Продолжайте… — голос «ночного гостя» вдруг стал вкрадчивым. — Небось и на дуэль меня вызвать захотите? Что вы предпочитаете? Какое оружие вам больше по душе?
«Дуэль? С этим головорезом?»
— Я на службе короля! И не имею право на личные… э-ээ… дела.
— Так это король объявил нам войну? Следует ли понимать это так, что Испания нынче находится в состоянии войны с Англией?
От такой интерпретации своих слов Марлоу просто онемел.
Тем временем визитер бесцеремонно сгреб со стола черновики доклада.
— Что тут у нас? Хм! Вот уж не думал, не гадал…
Топот ног в коридоре!
Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник Дженкинс! В каждой руке по пистолету. За поясом — еще два. Ни секунды не раздумывая, старый слуга вскинул руки и выпалил из обоих пистолетов зараз!
Но черные фигуры неуловимым движением перетекли в стороны, и пули бесполезно ударили в борт. Нимало этим не смутившись, Дженкинс бросил разряженные пистолеты на пол и в его руках, как по волшебству, появились еще два ствола.
Чпок!
Не поворачивая головы «ночной гость» выбросил в сторону двери правую руку. Из нее глянуло необычайно толстое пистолетное дуло.
Отброшенный пулей, слуга качнулся в сторону. Он выронил пистолеты и схватился руками за горло. Секунда… другая… и сквозь его пальцы хлынула кровь. Стоявший рядом человек в черном молча обтер о его камзол узкий, матово блестящий клинок, и убрал его куда-то в складки своей одежды. Колени Дженкинса подломились, и он рухнул на пол.
Все это заняло не более нескольких мгновений и, против ожидания, не повлекло за собой никакой реакции команды. Корабль словно вымер.
— Так на чем мы остановились, сэр? — полковник уже убрал свое оружие и снова рассматривал бумаги. — У нас война или как?
Он и глазом не моргнул!
— Нет… сэр! Никакой войны нет!
— Ага! Это меняет дело! Так как вы тогда объясните мне тот факт, что подосланные вами головорезы, отважились напасть на солдат моего полка? Это чья инициатива?
— Э-ээ…
— Капитану Армандо посчастливилось ускользнуть, но вот его люди… они рассказали нам много интересного… в том числе и о заказчиках сего мероприятия.
— Это ложь! Они просто не могли этого знать!
— А что ж вы тогда так вскипятились-то? Могли, сэр Генри, да еще как могли! И у стен есть уши! Да ведь в бумагах ваших — все так прямо и сказано. Или это тоже не ваш почерк? Проведем эксперимент?
— Не надо…
— Когда же вы, наконец, поумнеете? Поймете, что никто не обязан выполнять ваши прихоти? Учтите, сэр Генри, с каждым разом последствия будут для вас все более тяжкими! Дорога через море лежит в два конца! Мы ведь можем нанести и ответный визит! И тогда не поздоровится очень и очень многим…
Незваный гость потянул клапан незаметного кармана на своем странном костюме. Тот с непривычным звуком откинулся, позволив пришельцу вытащить на свет бумаги, при ближайшем рассмотрении оказавшимися страницей из газеты и обычным листком, заполненным хорошо знакомым сэром Генри почерком.
— Чтобы у вас не оставалось сомнений, почитайте вот эту заметку — я специально обвел ее — и обязательство наверняка известного вам капитана Роджерса.
Некролог из лондонской газеты о гибели Александра Макензи не стал новостью, но наводил на самые мрачные размышления. Если визитеры связывают драку с поножовщиной в салуне и его, Генри Марлоу, то все ранние оценки их возможностей можно смело пускать на растопку камина…
Второй документ заставил парламентского секретаря напрячь все силы, чтобы не отягощать душу самыми грязными ругательствами, которые сами просились на язык. Вот оно как вышло! Донесение о нападении на форт Компании ведь датировано тем же самым числом — 19 мая 1790 года. А это значит… Очень плохо! Ведь кто-то из офицеров, получивших распоряжение от Джефферсона, да сам представитель КГЗ попал в руки этим людям… лучше бы им погибнуть в том бою. Ни один агент, прямо или косвенно работающий на англичан, так и не смог выяснить их судьбу. Испанцам никакого дела не было до подсчета точного количества погибших или плененных потенциальных врагов, а обитатели форта — разговорить их можно было только при общении совершенно в другой обстановке. Но никак не на их территории.
Он вернул бумаги «Ночному гостю», хотя подумал, горько усмехнувшись, опять же про себя, кто тут хозяин, а кто гость — большой вопрос.
— Мне надо объяснять, что вам придется дать мне такую же расписку о сотрудничестве? Или предпочитаете сделать это после более убедительных доводов?
— Не надо меня убеждать… Но, сэр, вы должны…
— Вам я ничего не должен! — Глаза полковника сверкнули.
— Извините, я совершенно выбит из колеи и поэтому допускаю бестактности. Попробую сформулировать просьбу несколько иначе. Ведь капитан Роджерс не просто так работал на вас?
— Если разговор об оплате ваших услуг, то здесь мы легко достигнем соглашения. Вместе с обязательством сразу пишите и расписку о получении первой суммы. Но, чтобы ее заработать, необходимо проявить немного усидчивости и с пользой потратить время до рассвета. Пока, я подчеркиваю, что именно пока, мне хватит ваших воспоминаний о совершении убийства конкурента, так неудачно зашедшего в салун, который он не посещал никогда до того самого прискорбного случая. Другие варианты можете не рассматривать, если хотите вернуться в Англию.
Стоя на берегу, в окружении растерянных матросов, Марлоу с отчаянием смотрел вслед парусам уходящего судна. До ближайшего населенного пункта два месяца ходу. Пешком. По диким местам. К испанцам попадать нельзя и это делает путь вдвойне неприятным. Что делать?
— Сэр… — робко кашлянув, сбоку нарисовался боцман.
— Что?!
— Там, — указал он в сторону, — стоит корабль этих… ну, кого вы нанимали…
— И что?
— Может быть… они смогут нас отвезти?
А это мысль! Хотя… джентльмен на пиратском судне? А что делать?
Котозавр
Май 1791 года. Время — день. Место — Тихий океан. Корабль — «Нуэстра Сеньора дела Кроче»
Название длиннее корабля. Впрочем, нам — сухопутным, на это плевать. По уверениям капитана, подтвержденным Климом, посудина крепкая — кадисской постройки. Кадис — это в Испании, как раз при прошлом короле там было некоторое возрождение и прогрессивные реформы, что положительно сказалось и на судостроении. Тоже плевать. Не утонем — и ладно. После многодневного аврала сопровождавшего подготовку и отправку экспедиции желание осталось только одно: выспаться. Пассажирских кают нет, капитан уплотнил своих офицеров, и наши дамы имеют свою каморку рядом с его каютой. Благородные доны — то есть мы, разлеглись в парусиновой выгородке на орудийной палубе, и спим. Армейские навыки — бесценны. Топот экипажа на палубе, храп соседа, пропитавшие все вокруг ароматы нескольких сотен испанских солдат, что ехали на обучение в форт, все нипочем. Мама лечит салажонка, прищемленного ящиком при погрузке. Так обматерила по-русски корабельного лепилу, [6] который начал калить железяку для прижигания мерзкой рваной раны, что тот схватился за крест, и попросил меня перевести. Бедняга: мало ему баб на корабле, да еще и наглые какие бабы.