«Неправильно выдержал градус наклона при посадке», – мелькает мысль, а планер тем временем, скрипя лыжей по раздавливаемой в прах земле, постепенно тормозит и наконец останавливается. Полет закончен, история авиации начинается! Ничего, будут у нас и реактивные самолеты, и регулярные пассажирские рейсы.
– Один маленький шаг одного человека – и гигантский скачок для всего человечества, – говорю я в никуда, вспоминая свое детство.
Не у нас, так у наших внуков будет то, о чем я сейчас мечтаю. И надеюсь, что потом наши потомки обязательно сделают то, что не смогли мы – проложат дорогу к звездам.
Не родился? И не фиг под руку говорить!
– Анатольич, очнись! Сейчас команда на взлет будет! А ты замечтался!
Выплываю из облака грез, куда меня занесло воображение. Нет, все почти как в этом мимолетном сне, и сижу я действительно в кабине воздушного парителя. Вот только он сделан по чертежам из архива одного компа, в котором оказалась скопирована подшивка журнала «Моделист-конструктор». В «девичестве» планер назывался БРО-11 [9] , был доступен в постройке силами школьников. Естественно, под присмотром хотя бы одного понимающего взрослого. Здесь ему названия еще не придумали, да и сегодня намечались только подлеты, не выше метров трех-пяти. Без всяких ракетных ускорителей, обычной лебедки и толстых резиновых жгутов хватит, чтобы разогнать машину, а вместе с ней и меня. «Да сбудутся мечты Билли Бонса». Банзай!
– Драку заказывали? – Нет? Не важно, оплачено.
Из полицейской хроники.
Лето 1795 года. Дорога в Париж
Котозавр
«Мои солдаты денег не едят». Фраза приписывается фельдмаршалу Салтыкову, которому пообещали прислать денег для его армии. Как это хорошо вписывается в нашу ситуацию. Деньги у нас есть. Много. Золото и эксклюзивный товар, за который торгаши бросаются чуть не в драку. Но вот купить даже за золото или бартером кавалерийских лошадей в количестве невозможно. Крестьянские доходяги не нужны, упряжных лошадей с горем пополам купили. Хотя это был тот еще квест. Убыль в лошадях велика, во все революционные армии они нужны, а растить долго. Но полсотни верховых – не тот товар, что лежит на складе даже в спокойные времена. Сейчас – тем более. Грозные, пусть и липовые, но все равно грозные бумаги Военного министерства о содействии (зря я, что ли, потрошил канцелярию губернатора Мартиники?) впечатление на начальника гарнизона произвели – но и только. Ничем не может помочь, в его распоряжении сборная солянка всяких добровольцев, инвалидов, непонятных батальонов, расквартированных по окрестностям города с целью ловли разбойников и сторонников старого режима. Но вся эта гопа снабжается своими силами. Если столица подкинет не только стремительно дешевеющих денег, но и оружия с порохом – хорошо, нет – служат, как могут. Впрочем – это уже мысль: ремонтерские команды шляются по стране постоянно и наверняка знают все рыбные места. Или узнаем, где купить, или тупо перекупим у них конский состав. Идейных борцов пока встречалось не очень много, и даже они хотят кушать. А за бумагу много не купишь.
– Господин полковник, скажите, где расквартированы кавалерийские отряды Республики? Может, хоть братья по оружию помогут нам в час крайней нужды.
Блин, как достал высокий стиль, скоро на совещаниях заговорю блямбом или холерой. После митинга в порту пришлось еще пару раз говорить пафосные агитки. Джейк Салли, толкавший речь перед народом Оматикайя, мной бы гордился. Или обиделся за плагиат.
«Небесные люди…» – ой, блин!
«Враги народа хотят показать, что они тут хозяева! Но нам есть чем им ответить!» – дальше шла солянка из Высшего Блага, счастья всего человечества, чудом не скатился в раннего Жириновского: «каждой бабе по мужику, каждому мужику по бутылке водки». Ведь верят же!
Короче, едем на промысел. Большая часть отряда оставлена в Гавре, рыскать неподалеку и вживаться в обстановку. А мы со Змеем взяли всех наличных верховых, одну тачанку, чтоб Гарму лапы не бить, и едем в Годервилль. Вроде бы там обитает богатое подразделение. Если да, то попробуем провернуть коррупционную сделку – не пешком же нам в Париже появляться, или как один гасконец – на кобыле неописуемого цвета. Тридцать еще не введенных в пользование километров, это как раз день туда, день там, день обратно.
Свист от флангового дозора раздался почти в полдень. Собственно говоря, дозор уже высматривал место для привала, чтоб в тени и у воды. В ту сторону уходила узенькая грунтовка, практически терявшаяся в придорожных кустах. Но подъехав на место, мы увидели, что здесь отдыхать не стоит. Пустая телега с разбросанным вокруг барахлом, кострище, трупы, мертвый пес… и двое дозорных удерживают невнятно орущего старика с окровавленной головой.
– Убийцы! Негодяи! Зачем вы вернулись, за тряпьем моей старухи?!
Серега сорвал с седла флягу и кинулся к деду. У него же там ром! Ну да, когда во рту оказалось горлышко, старик сделал здоровенный глоток, поперхнулся и замотал головой.
– Отпустите меня. На покойников выпивку не тратят, кто вы такие?
– Американские добровольцы.
Дед замотал головой еще сильнее, чем от рома, и начал нас разглядывать.
– Дева Мария, какие вы чудные. Правду говорят, в Америке все не как у нас, там хорошо, богатые земли всем, даром. Мы хотели туда уплыть, но не было денег. А теперь и некому…
Он заплакал.
– Старик, что здесь случилось?
– Мы ехали на торги, в Монтевиллья. Они сказали, что ловят разбойников, и заставили нас свернуть с дороги. Тут уже стояли другие, с замотанными мордами. Дилижанс грабили. Вон кучер ихний лежит. Сразу выкинули нас из повозок, выпрягли лошадей из той гнилой телеги, подпрягли к дилижансу, соседа Безье проткнули штыком, а его жену разложили прямо тут. Ну зачем, там же у них были и девки городские, и деньги у толстопузых… Моя жена стала просить их нас отпустить, и ее тоже ткнули, чтоб не орала, а меня видать прикладом, даже за помеху не посчитали… только на королевской службе моя голова стала крепче, обманулись они, отродья вавилонской блудницы!
– Они что – были в форме? Почему вы подчинились?
– У них были ружья! И да, кавалеристы в форме, только тряпки на мерзких рожах. Таких я в городе видел, да и у нас ездили частенько.
Прелестно, оборотни в погонах. Или дезертиры, или самозванцы. Какая, в общем, разница. Оглядываю бойцов. В принципе, решение принято всеми, молча, и единогласно. Мимо такого проходить нельзя.
– Гарм, ты не против пройтись по следу?
Пес пренебрежительно смотрит на меня. Словарный запас у него пока плохой, но сообразительности с избытком даже.