Как и ожидалось, осколочно-фугасное действие снаряда по наземным целям, например пехоте, оказалось невелико. Впрочем, орудие разрабатывалось не для этого. Основной задачей было вооружение береговых фортов, а в дальнейшем и собственных кораблей. Снаряд, выпущенный из нашей пушки, довольно уверенно пробивал метровый пакет дубовых досок с дистанции более полутора километров. Правда, один-два снаряда из десяти разбивались при попадании, скорее всего из-за внутренних дефектов отливки. Ко всему прочему, много мороки доставил взрыватель, который должен был иметь две установки: мгновенное срабатывание и задержку на сотые доли секунды. Именно во втором режиме достигалось наилучшее разрушительное действие по щиту, имитирующему борт линкора. Кстати, еще процентах в десяти случаев происходило чистое пробитие, с последующим подрывом уже внутри корпуса макета корабля, что также могло причинить реальной посудине значительные повреждения. А при мгновенном подрыве, да удачном попадании, весьма неплохо доставалось и рангоуту с такелажем.

Однако даже в ходе испытаний пушка совершенствовалась. При испытаниях здоровяк Брюс догадался пристроить под рукоятку открытия затвора копирную направляющую. В результате при откате ствола затвор открывался сам, выбрасывая гильзу, правда, при накате сам по инерции закрывался. Идея оказалась весьма здравой, и рычаг открывания был переделан. Пришлось также думать над стопором, да и демпфер на открытие приспособить. Однако скорострельность это повысило как минимум вдвое. Как только оптическая мастерская смогла изготовить нормальный прицел к этой пушке, в конце 1797 года мы передали в «Вихри» батарею из трех «50-мм орудий М97» – именно под таким названием оно было принято на вооружение.

Четвертое орудие, выпущенное уже после новогодних праздников, подверглось серьезной переделке. Когда, при отработке автоматического открывания затвора, мы наблюдали его закрытие, был соблазн сделать полностью автоматическую систему. Однако с этим торопиться не стали, а сначала сделали несколько обычных пушек. Теперь же настал черед проверить и эту идею. Пришлось несколько переделать затвор, чтобы выброс гильзы происходил вправо, а не вверх, как было изначально. Потом установили сверху магазин на десять выстрелов с простейшей гравитационной подачей. Разумеется, добавили и пружину принудительного закрытия затвора, не доверяя инерции.

Месяц мы доводили автоматику до ума, а когда все заработало, выяснилось, что получившееся орудие бессмысленно. Дело в том, что после каждого выстрела наводка относительно легкого орудия сбивалась, и ее требовалось корректировать. Поэтому темп стрельбы в сто двадцать выстрелов в минуту оказался не нужен. Но не отказываться же от такой вкусной идеи. Поскольку, если обычные пушки можно было использовать как полевые, то подобный артавтомат годился только как крепостное или корабельное орудие. А значит, мобильностью можно со спокойной совестью пожертвовать. За основу при разработке нового лафета была взята малокалиберная зенитка – тумба на четырехколесной платформе, винтовые домкраты-опоры и т. д. Пушка получилась весом под тонну, но до позиции ее вполне могла доставить как бычья, так и усиленная конная упряжка. А уж с каким аппетитом она поглощала снаряды! Таких автоматов мы изготовили только пару штук и сделали перерыв почти на год, до расширения снарядного производства, которое потянуло за собой и пороховое, и взрывчатку.

Параллельно у нас шла работа над орудиями более серьезного калибра, семьдесят пять и сто миллиметров. У «семьдесятпятки» самым сложным было изготовить прямоугольный паз в казеннике, через который должен ходить запирающий клин, а здесь мы решили применить традиционный горизонтально-клиновой замок. Однако, как мы ни изгалялись со станочной оснасткой, финальная доделка сводилась к банальной доработке напильником. Эту операцию доверяли только опытнейшим слесарям, так как шанс испортить почти готовый ствол был слишком велик. А таких мастеров у нас имелось всего двое. И работа шла не быстро. Тем не менее пара стволов у нас весной 1798 года получилась.

Испытания и доводки заняли всю весну и часть лета. Зато получившееся орудие выглядело серьезно: при массе в тысячу четыреста кило и длине ствола в двадцать семь калибров оно было способно послать шестикилограммовую осколочно-фугасную гранату на пять километров. В снаряде содержалось полкило тротила. Попадание такого боеприпаса по любому деревянному кораблю причиняло тому значительные повреждения. К декабрю была сдана пробная пара таких пушек, которые заняли свои места в форте «Вихри».

А вот с «соткой» дело сначала не заладилось. Клиновой замок мы на таком калибре не потянули, несколько раз запоров заготовки. Пришлось несколько раз стачивать кожух и насаживать новый, но в конце концов решено было отказаться от клина и перейти к поршневому запиранию. А это потянуло за собой изготовление соответствующей оснастки. Лишь к концу 1798 года у нас получился первый пригодный для дальнейшей работы ствол. Однако такое орудие требовало соответствующего лафета, который получился весьма архаичным по конструкции. Но испытания показали, что, несмотря на весь примитивизм, задача была близка к решению. С этой пушкой мы провозились дольше всех. Пришлось отказаться от унитарного заряжания, выстрел весил слишком много. Зато это позволило оперативно менять метательный заряд, укладывая в гильзу от четырех до девяти двухсотграммовых картузов с порохом. С полным зарядом, на максимальном угле возвышения, орудие способно было зашвырнуть шестнадцатикилограммовый снаряд на десять километров. Точнее, можно было стрелять и дальше, только рассеивание на таких дистанциях было слишком велико. Таким образом у нас получилась не просто пушка, а пушка-гаубица. Четырехорудийная батарея «пушек-гаубиц обр. 1899 М99» дополнила вооружение нашего столичного форта зимой 1799–1800 года.

Глава шестая
Дела семейные и остальные

Мамы разные важны, мамы разные нужны.

«А что у вас», стихотворение С. В. Михалкова.

Апрель 1799 года. НПЦ «Дакота»

Ирина

1

Очередная весенняя кампания стартовала на наших калифорнийских «плантациях» неподалеку от новенького городка в долине Дакота. Как обычно, к нам «для практики» отправили школьников. У них уроки биологии либо ботаники, в зависимости от того, какие классы к нам прислали – вторые-третьи или четвертые-пятые.

Младших, как водится, отправили смотреть цветы (всякие тычинки-пестики) с забегом в нашу маленькую лабораторию с единственным раритетным микроскопом. Там у них будет практическое занятие – снять чешуйку луковицы, выложить на предметное стекло, капнуть на нее красителем и рассмотреть строение клетки лука под микроскопом. Так что лаборатория будет занята надолго!

Старших же ребят знакомят с работами по подготовке к высадке растений в грунт. Конкретно – перекопка земли на опытном участке тепличного хозяйства, внесение удобрений, опилок, полив и новая перекопка. Вроде бы простенько – но какие нешуточные страсти тут разгорелись! Вот, любуйтесь – пятый класс «А»! Семь девчонок, десяток парней. Пока Серое Перо, наша работница, проводила инструктаж – все было тихо и мирно. Но как только дело дошло до дележки инструментов…