Следствием этого прискорбного случая явился приказ адмирала, которым он предписал всем командирам кораблей самым тщательным образом проинспектировать все корабельные запасы на предмет их пригодности к использованию. А учитывая то, что часть команд все еще была неполной, вы можете представить себе, каких трудов это стоило всем нам.
Увы, но комплектация команд была полностью провалена нашими вербовщиками. Буквально за пару дней до того момента, когда они должны были приступить к этому делу, все пабы и кабачки в порту почти одновременно опустели. А некоторые торговые суда поспешили выйти в море. Причем они настолько спешили, что даже не взяли с собою достаточный запас пресной воды и провианта. Несомненно, они каким-то образом смогли узнать о том, что мы собираемся набирать матросов на наши корабли. Движимые собственным эгоизмом, они поспешили отплыть и тем самым не дали присоединиться к нам многим честным морякам. Которые наверняка вступили бы в наши ряды, имей они такую возможность.
Нам пришлось выслать вербовщиков в соседние порты, но ответа от них нет и по сей день. Вот теперь мы работаем не покладая рук. Одна надежда, что в окрестных портах мало кто знает о факте набора добровольцев на нашу эскадру. Как низко пали нравы простонародья, Мэри-Энн, если даже такое богоугодное дело, как защита законных наших интересов, зависит от их нежелания сделать хоть что-то для своей страны! Но, впрочем, бог им судья. Надеюсь, что справедливое воздаяние за их трусость и эгоизм не заставит себя долго ждать.
Так вот, после того как я отправил на берег часть матросов во главе с баталером и отдал необходимые распоряжения, у меня появилась наконец возможность выйти на палубу и осмотреться вокруг. Стояла хорошая погода, солнце щедро посылало нам свое тепло. От промокших за несколько дней палуб валил пар.
На берегу около пристани виднелось скопление матросов. А по направлению к кораблям и обратно постоянно курсировали шлюпки. Стоявший рядом со мною мичман Пембертон пояснил, что по приказу адмирала производится также замена пороха в корабельных крюйт-камерах. Это обычное дело, ибо даже при самом тщательном сбережении порох может отсыреть. Во избежание этого часть запасов свозят на берег в хорошо оборудованное хранилище. А оттуда привозят сухой порох. Воспользовавшись тем, что дождь наконец прекратился, адмирал и отдал свое распоряжение.
Я посмотрел на часы. Было двенадцать часов и сорок семь минут пополудни, и можно было уже отдать приказание, чтобы нам начали сервировать обед. Но стоило мне сделать пару шагов к люку в кают-компанию, как тяжелый удар вдребезги разнес мирную тишину порта!
Над стоявшим неподалеку от нас шлюпом «Аякс» поднялось облако дыма. Было видно, как в воздух взлетают какие-то части рангоута и обломки палубного настила. Взорвался порох! В воду сбросило множество матросов, которые занимались повседневными работами. По-видимому, они были оглушены взрывом или сильно поранены, потому что уже через несколько мгновений большинство из них пошло ко дну. Они даже не попытались хоть как-то удержаться на поверхности! Это было ужасное зрелище, Мэри-Энн!
Даже до нас долетели какие-то обломки от взорвавшегося корабля! Настолько сильным был взрыв! Бедняга Пембертон был ранен, и его в спешном порядке стали готовить к отправке на берег.
Я распорядился спустить шлюпку. На корабле оставалась всего одна, вторая ушла на берег вместе с баталером и его матросами. Передо мною стояла нелегкая задача – что делать в первую очередь? Отправить на берег раненого мичмана или направить людей для спасения пострадавших на «Аяксе»? Но с окружающих кораблей уже спешила помощь к тонущему шлюпу. Поэтому, видя, что спасение пострадавших уже началось, я приказал заняться транспортировкой раненого.
Пембертона погрузили в шлюпку, и она направилась к пристани. На носу ее стоял матрос, предупреждая всех встречных о том, что на борту находится раненый офицер. Шлюпки сворачивали в сторону, и наша шлюпка смогла достаточно быстро подойти к пристани. В подзорную трубу было видно, как его на руках понесли в глубину порта.
Этим же взрывом у нас было ранено еще пять человек, а один матрос упал за борт и утонул. Пострадавшими занялся корабельный врач, мне же пришлось пройти в салон, чтобы сделать соответствующую запись в вахтенном журнале.
И в этот момент раздался второй взрыв!
Он произошел через пятьдесят три минуты после первого и был уже не таким мощным. Наверное, потому, что на этот раз взорвалась не крюйт-камера корабля, а одна из шлюпок, перевозивших порох. От этого загорелись и также взорвались еще две, двигающиеся рядом, но в целом ущерб был значительно менее разрушительным. Правда, погибло большое количество матросов и портовых рабочих, которые сбежались к пристани, чтобы посмотреть на трагедию «Аякса». Прав был ваш дядюшка, когда говорил, что зубоскальство над чужой бедой до добра не доведет!
С корабля не было видно, сколько именно народа пострадало вследствие второго взрыва. Но мы, глядя на берег в подзорные трубы, оценивали это количество приблизительно в триста-четыреста человек. Кто из них погиб сразу, а кто был только ранен – отсюда рассмотреть было невозможно.
Большой урон был нанесен и окружающим постройкам. Слава всевышнему, что не взорвался порох в складе – последствия были бы и вовсе ужасающими! Даже и после такого взрыва часть построек загорелась, и с кораблей пришлось направлять матросов для тушения пожаров. Никакой надежды на рабочих не было: испуганные взрывом, они разбежались во все стороны.
Но я еще не коснулся самой волнующей части этой истории! Поверьте мне, Мэри-Энн, подобные происшествия нечасто, но иногда происходят во всех частях света. Закурит трубку небрежный матрос, уронит на какую-нибудь железку молоток зазевавшийся рабочий – и вот он, взрыв! Это, увы, неизбежные на море случайности. Хотя, положа руку на сердце, я никогда не слышал о том, чтобы они происходили так часто.
После того как пожар был потушен, мы подсчитали свои потери. «Аякс» утонул, и никаких надежд на то, что он может быть восстановлен, никто и не питал. Погибло около трехсот восьмидесяти моряков, и около двухсот было ранено. Геройской смертью погибли тридцать шесть офицеров и капитан «Аякса». На берегу сгорело множество портовых построек. В той или иной мере были повреждены шесть кораблей. Стало ясно, что выход эскадры в море в оговоренные сроки невозможен. Адмирал был вне себя от ярости. Думаю, что на этот раз могли бы покраснеть не только мачты…
Вспышку ярости Джарвиса прервал вахтенный офицер. Он подошел к адмиралу и что-то прошептал ему на ухо. Тот замолчал и пару минут ничего не говорил. Потом разрешил всем уйти, но мне и еще одному молодому офицеру приказал остаться.
После того как офицеры покинули адмиральский салон, в дверях показался седовласый джентльмен. Он был одет в темный сюртук и цилиндр. Поприветствовав адмирала, он присел напротив него.
Джарвис молча смотрел на нежданного визитера. Зная характер адмирала, я уже стал опасаться, что он сейчас вновь взорвется в ругани.
– Сэр Джон, – прервав молчание, произнес наш гость. – Не будете ли вы так любезны представить мне этих молодых людей?