Мы входим в дом. Пересекаем просторный холл и подходим к лестнице. На этот раз стоявшие внизу охранники уже не пробуют меня задерживать. Только провожают внимательным взглядом. Вот и знакомая дверь. Попов, как и в прошлый раз, осторожно в нее стучит.
– Да! Войдите!
В просторном кабинете на этот раз, помимо губернатора, присутствует только начальник УВД. Он одиноко сидит за приставным столом. Всех прочих хвостозаносителей в кабинете нет.
Губернатор поднимает голову от бумаг.
– А, майор! Что-то вы припозднились, я думал, раньше придете.
На вошедшего следом за мной капитана он не обращает никакого внимания.
– Увы, господин губернатор, обстоятельства помешали.
– А где же командир танкового полка? Почему не пришел он? Вы передали ему мое приглашение?
– Разумеется, передал.
– И где же он? Отчего не пришел?
– Да вон он, – киваю я на окно. – Посмотрите сами.
Губернатор удивленно вскидывает бровь, но встает с места и подходит к окну. Следом за ним это делает и генерал.
– Приоткройте окно.
Удивленно покосившись на меня, Поливанов тянет за ручку. Чуть скрипнув, открывается оконная рама.
На глазах у губернатора колонна собровских машин медленно пересекает площадь.
– Это куда ж они собрались? – спрашивает он.
– А вы посмотрите, их сейчас встретят.
Не успевают машины дойти до домов, как, сбитый могучим ударом, на землю падает дощатый забор. На площади появляются танки. Неторопливо и оттого еще более внушительно тяжелые бронированные машины выползают на середину площади. Я впервые вижу, как жутко смотрится здоровенная дыра танкового ствола со стороны цели. Нет, я, конечно, встречал такое зрелище и раньше, но махина «Т-10М» выглядит гораздо страшнее и убедительнее любого современного танка. Прикрывая автоколонну, танки медленно поводят стволами по сторонам. Такое впечатление, что они ощупывают ими окна нашего дома.
– Как прикажете это понимать, майор?!
– А это капитан Волков прибыл. Я передал ему ваше приглашение, а он, в свою очередь, сделал встречное предложение СОБРу. Надо полагать, они его приняли.
– Капитан! – Начальник УВД резко оборачивается к моему сопровождающему. – Что это значит?!
– Ничего особенного, господин генерал-майор. Просто отряд уходит от вас. Если вам так хочется защищать свои интересы, то делайте это сами.
– Вы давали присягу! Вы офицер! Не забывайте об этом!
– Лично вам, господа, я не присягал. Я присягал своей стране и ее народу. К которому мы и уходим.
– Вы сошли с ума! – Губернатор подходит к капитану и хватает его за ворот куртки. – Вы что, не знаете, что вас ждет? Вы все ответите по закону!
Капитан абсолютно спокойно убирает с воротника своей куртки губернаторскую руку.
– Гораздо более вероятно, что я отвечу по закону в том случае, если останусь с вами.
– Майор! – поворачивается ко мне начальник УВД. – А что скажете вы?
– У вас всех есть полчаса. Если по истечении этого времени вы не выйдете на площадь, оставив в здании все оружие, то танки откроют огонь.
– Но здесь находятся гражданские люди! Женщины! Вы так легко распорядитесь их жизнями?
– А их тут никто не держит. Они все могут уйти прямо сейчас. Так что если кто и погибнет, так только по вашей вине. Видите ли, господин генерал, если вы хотите спрятаться за их спинами, то вы выбрали не тех людей в качестве заложников. Раз они прибыли в город вместе с вами, значит, каким-то образом на вас работают. А последствия вашей, с позволения сказать, работы мы все на своей шкуре успели испытать. Почему я должен щадить их, но при этом карать вас? Вы все сидите в одной лодке! И делаете одно дело.
– Вот что, майор, – снова вступает в разговор губернатор, – вы хоть отдаете себе отчет в том, что покушаетесь на законно избранную власть?
– Разве? Лично я вас не выбирал. Думаю, что если задать этот вопрос любому из жителей города, то он ответит точно так же.
– Меня назначил сюда президент!
– Можете ему и пожаловаться. Если, конечно, найдете как. В чем лично я далеко не уверен. Насколько я в курсе дела, вы совершенно сознательно уничтожили всякую возможность связи с другими регионами страны.
– Откуда вы это знаете? – ошарашенно произносит губернатор.
– Знаю. Так каков будет ваш ответ?
– Мы не сдадимся! Если у вас хватит наглости стрелять по своему губернатору, то так тому и быть! Я погибну на боевом посту!
– Браво! – хлопаю в ладоши. – Только я очень неблагодарный слушатель. Если вы хотите произвести на кого-нибудь впечатление, то можете выйти на площадь и повторить эту речь танкистам. Возможно, среди них вы будете пользоваться большим успехом. Хотя, думаю, что второго Сальвадора Альенде из вас не выйдет. Характер у вас, мягко говоря... не тот.
Мое предложение не находит отклика в губернаторской душе. Вместо продолжения разговора он бросается к столу. Рывком выдвигает верхний ящик и выхватывает оттуда пистолет. Наверное, со стороны он кажется сам себе молниеносным. Ну, это под каким углом смотреть... Во всяком случае, когда он поворачивается ко мне, чтобы подкрепить свои слова угрозой оружия, то внезапно обнаруживает отсутствие адресата. А еще через секунду его безжалостно тычут мордой прямо в стол и выворачивают из ослабевшей руки оружие.
– Вы что, милейший, боевиков нагляделись, что ли? Так в жизни оно все по-другому выглядит. Гораздо циничнее и жестче. И намного больнее...
Прижатый в угол Поповым, генерал без возражения отдает свое оружие. Оно нам, собственно, не очень-то и нужно. Но давать волю этим напыщенным индюкам никто не собирается. Еще пальнут сгоряча, а танкистам только дай повод. И полетят клочки по закоулочкам...
– Генерал, вы-то хоть будьте поумней! – поворачиваюсь я к начальнику УВД. – Чай, не всю жизнь с генеральскими погонами-то ходили! Не забыли, небось, лейтенантские будни? Должны же вы помнить, что не все коту масленица. Так ведь?
Начальник УВД кивает.
– Объясните ему, – киваю на губернатора, – что сажать вас на кол никто не собирается. Вы нам в городе ни в каком качестве не нужны. Другое дело, что оставлять вам оружие и припасы тоже никто не собирается. У вас есть возможность жить своим собственным трудом. Но ни при каком раскладе сюда вы не вернетесь. И поверьте, это я еще непозволительно добрый! Уж вы на нашем-то месте себя бы вели гораздо жестче.
Вытаскиваю из-за пазухи металлическую коробку (на самом деле это медицинский набор из танковой экипировки) и кладу ее на стол. Рядом ставлю обычную полицейскую радиостанцию.
– Здесь радиоуправляемое взрывное устройство. А на столе рядышком включенная рация. Если до того момента, как я вернусь к своим, здесь прозвучит хотя бы один подозрительный звук, то на той стороне просто нажмут кнопку. В коробке четыреста грамм тротила. Так что сами можете себе представить последствия словесного недержания.