Бесшумно скользнув в густую траву, две фигуры растворились в ней, как упавший кусок сахара в горячей воде. Их перемещения можно было отследить разве что по верхушкам колеблющейся травы. Прошло еще несколько минут.
Внезапно на одном из топливозаправщиков шевельнулся пулемет на крыше. Стрелок развернул его в сторону ползущих. Движение замерло. Не шевелились лежащие в траве бойцы группы захвата. Не стрелял и пулеметчик. Лежавший на краю поляны командир чертыхнулся и жестом подозвал к себе снайпера.
— Похоже, ребят срисовали. Давай, займись этим глазастым. Не ровен час, нашинкует наших парней в мелкий винегрет. У них там на кабине «Печенег», так что мало не покажется.
— Понял, — кивнул стрелок. — Ща мы его уконтрапупим…
Но не успел он отползти в сторону от своего командира, как лесная тишина была нарушена новым звуком. Завывая мотором на высокой ноте, давя мелкие деревца и прошибая тараном кустарник, на поляне появилось новое действующее лицо. Танкообразная приземистая машина, утыканная всевозможным вооружением, легко вымахнула из леса и загнула по поляне дугу, отрезая топливозаправщики от ползущих к ним солдат. Дрогнули длинные тонкие стволы пушек на крыше машины и, описав полный оборот, недвусмысленно уставились в сторону ползущих. Оператор машины явно их видел.
Командир беззвучно выматерился. Драться с этим противником? Он не был самоубийцей. Возможности БМПТ он представлял себе достаточно хорошо. Не рассчитывая встретить в тайге бронетехнику, никто из его группы не имел при себе противотанкового вооружения. Выход был один — отступить. Он нащупал тангенту радиостанции…
Ках!
Сухо щелкнул выстрел снайперской винтовки. Пуля высекла искру из турели пулемета. Пулеметчик рыбкой нырнул внутрь кабины, зажимая окровавленное плечо.
В следующую секунду взревел двигатель БМПТ. Одним рывком она преодолела открытое пространство, закрывая своим корпусом топливозаправщик. Взвыли электромоторы, разворачивая пушки. Короткая очередь — и на месте, где только что лежал снайпер, вздыбилась земля. Отлетела в сторону исковерканная винтовка.
— Отход, мать вашу! Всем немедленно отход! Не стрелять, мы ничего им не сделаем! Только вскроем свои позиции. У них в машине тепловизоры, мы у них все как на ладони. Если повезет уйти, встречаемся на месте последней стоянки.
Разбрасывая тупым носом кусты, со стороны, откуда пришли нападавшие, на поляну вывернулась вторая такая же машина. С воем заработали крупнокалиберные пулеметы обоих машин, подчищая своими тяжелыми пулями кусты и траву.
— Отходим! Все! Бегом! Немедленно! Выпол…
Выбитая тяжелой пулей из плечевого сустава рука, вертясь в воздухе, пролетела метров двадцать и упала на траву. Сведенные в последней судороге пальцы продолжали сжимать гарнитуру с оборванным проводом.
— Держи, Семеныч! — протягиваю дядьке автомат. — Не шибко новая вещь, «ППС». Зато временем проверенная. Да и тебе, небось, знакома.
Он принимает оружие, подбрасывает на руке. Оглядывается. Невдалеке грузят в машины свой нехитрый скарб жители поселка. Обе БМПТ прикрывают нашу небольшую автоколонну. После стычки в лесу, у нас нет никакого желания рисковать. Вот и захватил я для жителей кое-что полезное, благо места в машинах пока хватало.
— Разберемся как-нибудь, — рассматривая автомат, говорит Ноздрев. — Чай, не намного сложнее «калаша».
— Ну, ты сказал! Проще, и существеннее! Так что вооружай свое воинство, чтоб никто с пустыми руками не ходил. Будя, покуражились над вами. Я им, падлам, устрою настоящий эпицентр!
— Чего устроишь? — настороженно спрашивает меня Демьян Семеныч.
— Ну, это… когда бомба взрывается, всегда есть место, где хуже всего. Там со всех сторон лупит — дай боже! Вот это самое место и называется эпицентром. Куда ни повернись — везде плохо.
— Нет, молодой человек, вы не совсем правы.
Оборачиваюсь.
Около нас стоит Аглая Степановна. Повязку с руки она уже сняла и во всю гоняет своих помощниц-девчушек.
— Это, если вы с военной точки зрения рассуждаете, тогда, может быть, так оно и есть. Я немножечко другое значение этого слова знаю, вы уж извините.
— Это какое же такое значение может быть, кроме военного?
— А вы, молодой человек, только военными рамками все не меряйте. Мне в свое время немножко иначе все это объяснили. Это когда человек живет не только ради себя. Вокруг себя он создает такую… как бы вам это правильнее сказать… ауру, наверное. И тем, кто рядом с ним находится, от этого легче. Вот это, как мне сказали, и есть эпицентр. Это то место, где ты сейчас есть. То место, ради которого ты живешь. И те люди, которым вся твоя жизнь посвящена.
— Ну… — озадаченно чешу в затылке, — я, конечно, не спец. Спорить с вами мне трудновато. Но, будем считать, что так и есть. У них свой эпицентр, а у нас свой. И посмотрим, чей будет верх!