— А что есаул на него собак спустил?
— Есаул-то… Да Радован обнаглел в самом деле. Несколько дней назад пришел и говорит: дай тонну взрывчатки, друже рус. И выстрелов к гранатомету в придачу. Его есаул чуть пинками не прогнал.
— А зачем ему?
— Зачем… Знаешь, что через месяц будет?
— Не.
— Видовдан [52] . День святого Витта. В этот день в Австро-Венгрии много чего интересного происходит. Много лет назад, я не видел, но отец с казаками за это гутарили, как раз двадцать восьмого июня у австро-венгров какой-то склад военный взорвался, да так, что и тут было слышно. Вот, наверное, Радовану и нужна для этого тонна взрывчатки.
— Понятно…
В модуль вернулся есаул, глаза у него были мутными, но на ногах он стоял твердо.
— Сотник Велехов. Выдь на час [53] .
Сотник нетвердо поднялся, встряхнул головой, прогоняя хмель. Горилка и впрямь хороша была, но, чтобы гутарить, тут голова свежая нужна. Краем глаза заметил, что без команды поднялся подъесаул Чернов. Оно правильно — замбой должен обо всем знать, что в секторе ответственности своего войска происходит.
Вышли. Есаул с сербом стояли под фонарем, в желтом конусе бесновалась мошкара. Свежий воздух подействовал на сотника освежающе, хотя в голове гудело неслабо. Наверное, после контузии все-таки пить не следовало.
— Расскажи-ка, друже Радован, казакам, что ты мне рассказал, — потребовал есаул. — Да, кстати. Подъесаула Чернова ты знаешь, а это сотник Велехов.
Серб кивнул.
— Значит, так дело было, други. Мы с четниками заховались на границе в районе Буковице. Дело к ночи, видно плохо. И видим — идут. Первыми трое шли, у одного — очки ночные, еще у одного — какой-то прибор большой, вроде как бинокль, но побольше. И у всех оружие, а форма черная. Мы заховались, ни вздохнуть, ни охнуть, хорошо еще, у нас там землянка откопана. А следом еще пошли, такие же — и оружие у каждого. С границы шли, и так тихо, как тени, право. Словно есть — и в то же время нет.
— Ты не сказал, сколько их было-то…
— Трое, пан коммандер.
— Та не… Дальше которые шли.
— Сорок насчитали.
Есаул вдруг оглушительно захохотал, хлопнул серба по плечу, затрясся всем телом.
— Ну, ты дал, друже… Сорок. И как тени. Ну, ты дал… Пойдем лучше горилки выпьем, в самом деле. Сорок, ну ты дал…
Пошатываясь, есаул побрел к модулю. Сотник, несмотря на то что в голове был хмель, понял, что серб сильно обиделся. И сам бы он так не реагировал даже на откровенную глупость — сейчас ты так человека обидел, пусть он и глупость сказал, а завтра он тебе ценную развединформацию не понесет.
Подъесаул Чернов пожевал губами.
— Где, говоришь, было? — спросил он.
— У Буковице, там лесной массив начинается, — в голосе четника и в самом деле слышалась обида.
— Сорок?
— Сорок, Божьей Матерью клянусь!
— Пойдем-ка…
Обнявшись — непонятно, то ли серб вел их, то ли они серба, — побрели к большой штабной палатке. Стоящий на часах казак увидел их — и пропустил.
— Подожди…
Подъесаул снял с нашейной цепочки ключи, со второго раза открыл сейф, зашуршал бумагами…
— Помоги-ка.
Вместе с сотником они выложили на стол карту, включили освещение над столом. Наверху на карте сотник прочитал: «Рабочая карта коменданта сектора Ченстохов» — и печать.
— Ну-ка, покажи, друже, где это было. Только не рисуй тут ничего.
Серб склонился над картой.
Внезапно сотнику — пусть он был пьяный, но соображать не разучился — пришло в голову, что карта совершенно секретная и подъесаул Чернов, показывая ее командиру сербских ополченцев, совершает должностное преступление. И делает он это нарочно, чтобы серб, который не выпил ни капли, запомнил обстановку. Но говорить насчет этого сотник Велехов ничего не стал — мало ли как надо, может, так и должно быть. Тем более что Чернов — старше по званию.
— Вот здесь.
— Точно?
— Точно здесь.
Чернов потер небритый подбородок — в армии позволяли носить усы, но не бороду, и это было сущим наказанием для казаков.
— А скажи-ка, друже… Ты оружие хорошо рассмотрел?
— Темно было…
— А все-таки. Что у них было?
— Ну, много чего. Автоматы были, снайперские винтовки. Пулеметы тоже были.
— А гранатометы?
— И они были.
— А странных гранатометов не заметил?
Серб задумался.
— А знаешь, друже… заметил.
— Какие?
— Ну… обычно автомат несут и сзади на рюкзаке гранатомет одноразовый. Или два, если нести сможешь. А тут… парами несли только гранатометы, и все. Большие такие… По два они были… да, по два.
Чернов и Велехов мрачно переглянулись, хмель выветрился совсем.
Потом, отправив серба и заперев обратно в сейф рабочую карту, Чернов и Велехов вышли из палатки, и Велехов не преминул спросить:
— А то, что мы ему карту показали… нормально?
Чернов долго думал, прежде чем ответить…
— Конечно, ненормально. Но тут нас все ненавидят. А этот хоть какой-то, но союзник. Да и он подбрасывает информацию, по лесам ведь четники много шарахаются. Не всю, конечно, — ему тоже здесь жить. Ты не говори никому…
— Могила, — заверил Велехов.
02 июня 2002 года
Персия
Зеленая зона
На удивление быстро Его Светлость Шахиншах Персии соизволили меня видеть — меня и мою верительную грамоту [54] . Моих слабых познаний в искусстве дипломатии тем не менее хватало, чтобы понять — это не входит в обычные рамки. Иногда послы работают без вручения грамот по нескольку месяцев и больше, чтобы потом вручить грамоты на общей церемонии. А тут…