– Сгинь! Уйди! Сгинь!
Генерал рухнул на ковер и стал кататься по нему в бессмысленных попытках сбить все сильнее разгорающееся пламя…
В нескольких комнатах от этой, дальше по коридору, перед большим плоским, жидкокристаллическим монитором стояли трое. Одним из них был полковник Ахлаги, вторым – невысокий седой человек в наброшенном поверх камуфляжа белом докторском халате. Третий был молодым, двадцать два – двадцать четыре года на вид, чисто выбритым, темноволосым, с тонким, одухотворенным лицом. На нем было нечто вроде белой накидки из странного, чуть переливающегося в лучах света материала. Все трое внимательно смотрели на экран, смотрели на катающегося по полу в припадке генерала Камияба.
– Воистину, Аллах скор на расплату, – холодно произнес молодой.
– Аллах акбар! – синхронно провели ладонями по лицам, имитируя омовение перед намазом, остальные двое…
– Ты наполнил мое сердце радостью, брат Ахлаги… – продолжил молодой. – Признаться, я не ожидал такого скорого действия.
– Это великий грешник, о святейший, – проговорил Ахлаги. – Выслушивая его признания, я удивлялся, как великий Аллах не поразил его молнией гнева своего! Он обесчестил девушку и убил ее отца. Он грабил людей и отнимал все, что у них было, чтобы набить свой карман. Он не расходовал приобретенное на дела, угодные Аллаху, но ездил в Индию, чтобы открыть тайный счет и сохранить награбленное. Он пил одурманивающие напитки, запрещенные священным Кораном, он насиловал детей, за последний год он ни разу не встал на намаз. Воистину – тяжела кара его – и она заслужена им.
– Аллах сказал, что спасутся те, кто уверует, какими бы они ни были грешниками до этого, – ответил молодой, – и каждого грешившего ожидает мучительное наказание, но после него они очистятся. Ты хорошо поработал, брат Ахлаги, но теперь пришла моя очередь. Мы с тобой рыбаки, Ахлаги. Ловцы человеческих душ.
Ахлаги рухнул на колени и припал к земле, чтобы поцеловать сандалию последнего, двенадцатого пророка.
– Я недостоин сравнения с вами…
– Ты достоин, Ахлаги. Ты достоин, ибо ты твердо идешь по пути аллаха, и рай будет тебе наградой. Это говорю тебе я, Махди.
Сказав это, Махди вышел из комнаты, следом за ним вышел человек в камуфляже и наброшенном поверх него белом халате. Полковник Ахлаги остался в комнате один.
Генерал не понял, когда это началось. Он горел, и огонь доставал до костей – когда сквозь застилающую взор колеблющуюся игру пламени он заметил, как разверзлась одна из стен. И в комнату ступил…
– Здравствуй, Камияб…
Генерал лежал на боку, не смея пошевелиться, – он знал, что, если пошевелится или скажет что-то, пламя вновь набросится на него.
– Встань, Камияб, не бойся…
Генерал пошевелился, потом с опаской встал на колени.
– Ты…
– Я тот, о ком тебе рассказывали в детстве. Помнишь муллу Дадуллу? Ведь именно он нес тебе слово Аллаха, пока ты не встал на путь Иблиса [17] , на путь, пахнущий огнем и серой.
– Вы знаете…
– Я знаю все, Камияб. Мулла Дадулла сейчас один из тех, кто сидит по правую руку Аллаха! Он – из праведников, и там его место.
– Я его не убивал!
– Его убил не ты, Камияб. Его убили такие, как ты. Те, кто идет не путем Аллаха, а путем злодеяний. Слуги Иблиса убили его! Повторяй за мной!
И генерал заговорил, сбивчиво повторяя все, что говорил этот молодой человек в пальмовой накидке. И стены задрожали, отзываясь гулким эхом на грозные слова пророчества…
Тем, кто сделал меня носителем истины, я клянусь, что даже если миру останется жить только один день, Аллах сделает этот день достаточно длинным для того, чтобы осуществилось пришествие моего сына Махди. После появления халифов, тиранических королей и принцев, родится человек моего рода, который переполнит мир справедливостью, как ранее он был переполнен угнетением и неравенством. Махди родится во время, когда между людьми будут ссоры. Он появится в то время, когда выпадет смертельный дождь и на земле не останется более растений. Он будет одним из нас. После того как он родится, Иисус, лик Аллаха, снизойдет и будет молиться рядом с ним. Жители неба и земли будут им благословлены. Он разделит богатства с беспристрастностью. А когда его спросят, что означает «разделить богатства с беспристрастностью», он ответит: «Всем поровну». Махди, разделяя богатства между людьми, будет действовать справедливо, так, что никто не окажется более в нужде. Страх он вселит в сердца врагов его. С помощью Аллаха он утвердится. Под его руководством земля откроется, и все скрытые в ней сокровища обнаружатся. Его империя объединит Восток и Запад. Аллах руками Махди сделает свою религию всепобеждающей, вопреки сопротивлению многобожников.
И в это время не останется на земле никого, кроме тех, кто уверовал, кто повторяет, что нет бога, кроме Аллаха. Воистину так будет! [18]
Генерал говорил, не замечая, что каждое произносимое им слово пророчества совпадает с ударом сердца.
Потом наступила тишина. Только сердце продолжало стучать.
– Ты великий грешник, не так ли, Камияб? Ты не шел путем Аллаха, ты преступал его закон, и шайтан был тебе поводырем на пути жизни твоем.
Слезы потекли по щекам генерала – искренние, впервые за долгое, очень долгое время.
– Да, это так, святейший.
– Ты лгал, предавал, грабил, насиловал и убивал, ты не был предан даже Иблису, которому служил каждый день и которому посвящал деяния свои.
– Да, святейший.
– Но Аллах, истинный господин наш, сказал: спасутся те, кто уверует! Веришь ли ты в Аллаха, Камияб, искренняя ли твоя вера?
– Я хочу верить… – плача произнес генерал.
– Так поверь. Ведь всевышний Аллах сказал: «Не сравнятся люди с теми, кто расходовал и сражался до победы. Эти выше степенью, чем те, которые расходовали и сражались после нее. Но каждому из них Аллах обещал наилучшее, и Аллах ведает о том, что вы вершите!» [19] Готов ли ты, Камияб, искренней верой искупить грехи твои и встать на путь священной войны – Джихада?! Ведь язычники сильны, победа далека, и, когда наступит день ее – истинно говорю, – велико будет воздаяние тебе и всем, кто сражался во имя нее. Готов ли ты принять наше братство и стать нам братом?
И генерал ответил:
– Да, готов.
– В таком случае, – стены снова завибрировали, многократно отражая эхо, – повторяй в точности за мной: