– Да.
Хозяин дома кивнул. Надо – значит, надо.
– Что именно?
– Не то, что обычно. Нужна винтовка для уверенной стрельбы на дистанцию от тысячи до полутора тысяч -ярдов.
– Остальные требования?
– Быстро разбирающаяся и собирающаяся без потери кучности. Возможность использования глушителя.
– Глушителя?
Глушитель и в самом деле был здесь лишним. Ни на одной действительно высокоточной винтовке нет места глушителю – он отягощает ствол и кардинально снижает точность. При стрельбе из мощной снайперской винтовки на дистанцию от тысячи ярдов звук выстрела на самом деле не имеет значения. Во-первых, потому что пуля летит на сверхзвуковой скорости и долетает до цели бесшумно. Во-вторых, с такой дистанции позицию снайпера по звуку выстрела никак не определить, звук скорее дезориентирует.
– Мне придется сделать несколько выстрелов на ближней дистанции. Там не промахнешься. Потом стрелять и на дальнюю. Поэтому нужен глушитель, но съемный. При дальнем выстреле вместо глушителя нужно будет поставить компенсатор – ствол должен рассчитываться исходя из него, с глушителем я и так попаду.
Моргейт снова кивнул.
– Калибр?
Бухгалтер задумался.
– Я кое-что прочитал по дороге сюда… Отстал от жизни, признаться. Нужно что-то крупнее обычного пехотного, но меньше пятидесятого. Исходя из того, что есть сейчас, времени на изготовление минимум.
– У меня есть затворная группа под 338 Уитерби. Не заводская, а бенчрестовская [94] , от Панда. Новая. Устроит?
Бухгалтер кивнул, отметив про себя, что с этим калибром он никогда не работал – надо будет попрактиковаться и выучить наизусть баллистические таблицы.
– Ствол… Шиллен, заготовка есть. Только обработать как следует.
– С отпуском? [95]
– Обязательно.
– Спусковой механизм?
– Джевелл. Тоже бенчрестовский, с регулировкой. Можно было бы Тимни, но у меня сейчас таких нет. В целом, я это вижу… Такой вопрос – сколько выстрелов потребуется сделать?
– Один, – Бухгалтер ни секунды не колебался, – только один, не больше.
– Тогда винтовка будет выглядеть, как та же «RAI-500», только под другой калибр. Затвор для перезарядки вынимается из ствольной коробки, патрон крепится вручную на зеркале затвора, после чего затвор с патроном вставляется обратно в ствольную коробку. Ствол консольно вывешенный, ничего не касается. Под ним – упор под руку, там же можно будет при необходимости поставить сошки. Приклад точь-в-точь как на «RAI-500», разборный, на кучность он не повлияет. Прицел сажаем на саму ствольную коробку. Устроит?
Бухгалтер кивнул. Получилось примерно то же, о чем он думал, пока паром шел по неспокойным холодным водам Северного моря.
– Тогда… Тридцать тысяч фунтов стерлингов устроит?
Цена была безбожной, за эту цену можно было купить очень хороший автомобиль, но Бухгалтер, не задумываясь, согласился.
– Деньги, как в прошлый раз?
Моргейт утвердительно кивнул.
– Тогда мне нужно съездить в город. У меня тут в окрестностях машина.
– Хорошо. И еще…
– Да?
– Если хотите, чтобы ваш заказ был выполнен как можно быстрее, можете вернуться и помочь мне. Надеюсь, сэр, вы не против простой пастушьей пищи и моего общества?
Бухгалтер улыбнулся.
– Ничуть…
11 августа 1995 года.
Санкт-Петербург.
Императорский яхт-клуб
В любом городе, особенно в столичном, и тем более в столице огромной империи, есть нечто такое, что является душой этого города. Это и нечто неосязаемое – праздники, традиции, возможно, даже погода, и осязаемое – здания, памятники. Берлин всегда ассоциировался с Рейхстагом и Унтер-ден-Линден, Лондон – с Биг-Бэном и Таймс-Сквер. В САСШ и Российской империи, если бы кто-то задался целью отыскать их архитектурный символ, оказалось бы, что он находится не в столице. В Северо-Американских Соединенных Штатах это стоящая на страже нью-йоркской гавани статуя Свободы, а в Российской империи – безусловно, величественный Московский Кремль и рядом с ним изумительный собор Василия Блаженного. Санкт-Петербург же, несмотря на то что был столицей, выделяющейся среди остальных архитектурной доминанты не имел. Санкт-Петербург – это и Стрелка Васильевского острова, и Зимний дворец, и Смольный институт благородных девиц, и Медный Всадник, и мосты, и, конечно же, здание Императорского яхт-клуба на Большой Морской. Императорский яхт-клуб был местом средоточия элиты Российского государства. Туда очень сложно было вступить, потому что членов принимали путем всеобщего голосования членов клуба, и один черный шар уничтожал двадцать белых. С детства записывали в этот клуб только членов венценосной семьи. Там были и изумительные винные погреба, и каминная, и отдельные кабинеты для тех членов клуба, кто желал уединиться. В Императорском яхт-клубе практически не было ни одного члена – не аристократа, нувориши предпочитали развлекаться в других местах, сюда они вступить и не мечтали. Даже право баллотироваться в Императорский яхт-клуб было важной семейной ценностью, передаваемой в аристократических родах по наследству.
Темно-синий «Даймлер» подрулил к клубу уже под вечер. Припарковался он, естественно, не на закрытой стоянке членов клуба, а на улице, среди других машин. Моложаво выглядящий господин в черном блестящем плаще – дождь все-таки пошел, помахивая длинным зонтом-тростью, прошел прямо к дверям, стукнул медным, позеленевшим от времени молотком. Открывшему дверь швейцару показал визитную карточку члена клуба, с которым у него была назначена здесь встреча. Если бы он показал не карточку, а, допустим, свое служебное удостоверение – его бы, пожалуй, тоже пропустили бы и даже обслужили в ресторане – зато потом бы на него показывали пальцем, как на пример самых дурных манер, какие только можно себе представить.