Ночь, которая обещала быть томной, за минуту превратилась в бойню, в дичайший кошмар…
Конгрессмен Русецки даже не успела испугаться, да что там испугаться – она не поняла, что происходит. Впереди что-то хлопнуло, она не видела вспышки, потому что граната разорвалась в салоне головной машины. Их охранник заорал водителю, чтобы ехать левее, но водитель резко вывернул вправо, нажал на газ – и они влетели куда-то, а потом машина ударилась обо что-то так сильно, что ее бросило на спинку переднего сиденья, едва не вышибив дух. Что-то заорал на незнакомом языке генерал, их разделял широкий, полуметровый тоннель, и он ничем не мог ей помочь. Она не успела прийти в себя после удара, перед глазами плавали какие-то круги, как вдруг что-то зашипело, и все – рот, нос, глаза, лицо – обожгла волна нестерпимой боли…
В этот же момент Марк Уильямс совершил то, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Оказавшись в критической ситуации, этот «боец невидимого фронта», так легко рассуждавший о ночных рейдах по Кабулу, совершенно потерял голову. А когда невидимая кувалда ударила по моторному отсеку так, что содрогнулась машина, когда от удара вздыбился капот, полностью закрывший обзор, он в панике рванул ручку двери и вывалился из машины. Этого делать было ни в коем случае нельзя, машина была бронированной, и хотя бы пулям ПК она вполне могла противостоять, а талибам тоже было нельзя бездумно стрелять по машине, потому что в ней были заложники, которых они хотели взять живыми. На этот случай были приготовлены небольшие заряды пластида, чтобы вскрыть двери, благо в американских машинах, в отличие от тех же русских, почти всегда отсутствуют бойницы, чтобы отстреливаться. Но Марк Уильямс облегчил им задачу, открыв третью машину. В нее тут же сумели забросить гранату со слезоточивым газом, а сам агент ЦРУ не успел пробежать и десяти шагов, как ему по голове как камнем хватило и он, потеряв сознание, грохнулся на дорогу.
Генерал, у которого был пистолет, даже не попытался выстрелить в лезущих в машину террористов. Зато попытался Кролик-один – он почти ничего не видел, газ сжег ему глаза, но рука по памяти нашла пистолет, он выстрелил наугад и, возможно, даже в кого-то попал. Ответный выстрел отправил его в края доброй охоты…
Отход у боевиков был хорошо отработан. Заложников было много, намного больше, чем они рассчитывали взять, но заложников много не бывает, за каждого можно что-то получить, тем более – за таких заложников. Их проволокли через виллу и выволокли на соседний участок – там дувал был, а дома не было, дом в свое время разрушили сами талибы неизвестно почему. Зато там лежали стройматериалы, штабеля кирпичей, накрытые брезентом, и тут же, накрытые брезентом, стояли два микроавтобуса «Тойота» в расцветке машины «Скорой помощи» и с мигалками. Заложников быстро обыскали – у генерала отняли пистолет и ударили прикладом по голове, остальных кого связали, кого нет, видимо, не оказалось достаточного количества веревок, чтобы связывать. Их распределили по машинам, положили на пол, а сами талибы расселись по машинам и поставили на заложников ноги. После чего обе машины выехали на улицу, на соседнюю улицу, и путь их лежал в сторону дороги, ведущей в Джелалабад. Конечно же, никто не собирался ехать в Джей-Бад на скорых, просто на окраине заложников должны были принять другие люди на других транспортных средствах.
Ворота виллы закрыл мальчишка, бача, он же забрал брезент и привел все в порядок, чтобы никто сразу не понял, как ушли террористы. Еще он увидел на земле автомат, который в суматохе обронили, и, конечно же, подобрал его, он уже отлично знал, что в этой жизни настоящая сила, а что так, труха. Нет, он не был сторонником Талибана, потому что был слишком мал. Просто ему дали двадцать долларов…
Исламский мир, как и любой другой из стран третьего мира, которые не выбрались еще в двадцать первый век, а продолжают находиться в лучшем случае в веке восемнадцатом – он темен, страшен, дик, непонятен для постороннего. Для постороннего! В то же время – он прост для своего и в чем-то очень наивен. В отличие от развитого общества некоторые вещи там не подвергаются сомнению, а свой всегда остается своим, его не подозревают, если к тому нет поводов. Именно поэтому американцы, чужаки, ездящие на Toyota Land Cruiser и носящие темные очки, вполне серьезно вели переговоры несколько месяцев с «высокопоставленным представителем движения Талибан», который на поверку оказался мошенником, бывшим парикмахером из Пешавара, который таким образом поимел с глупых кяффиров несколько сот тысяч долларов и много, очень много внимания. Именно поэтому группа Ромео, в которой были люди, имевшие многолетний опыт войны здесь, которые знали язык и обычаи пуштунов и которые внешне не отличались от пуштунов, могла проходить через защитные барьеры Аль-Каиды, как нож сквозь масло.
Да их, по сути, и не было, этих защитных барьеров. Уже десять лет здесь складывалась совершенно немыслимая ситуация: все про всех знают, никого ничего не устраивает, никто ничего не может сделать, все мило и относительно пристойно, только вместо торта в лицо можно получить пулю. Была ИСИ, пакистанская межведомственная разведывательная служба, к которой были прикомандированы американские и британские специалисты, они вроде что-то делали, но все это было видимостью борьбы с терроризмом, потому что ИСИ как раз и была основным куратором Талибана – использовать эту службу в борьбе с Талибаном, это все равно, что поставить вампиров заведовать сбором донорской крови. Американцы это понимали и усиливали афганскую разведывательную службу RAMA, которая была уникальна тем, что при ней состояли кураторы от американского CIA, русской СВР и индийской RAW, но которая от этого не становилась эффективнее, потому что в ней работали те же афганцы, которые думали о своем будущем. Была негласная договоренность относительно пределов применения силы – американцы просто не могли нанести удар по многомиллионному городу, а нормальных оперативных возможностей в Пешаваре для замены силовых акций на агентурные они не имели. Таким образом, Пешавар и окрестности оставались одним из самых безопасных мест для террористов Талибана и Аль-Каиды, наверное, даже если бы мулла Омар вышел прогуляться по пешаварскому базару – с ним бы ничего не случилось.
Сергей, бывший офицер Каскада-4, «язычник», владеющий и пушту, и дари в совершенстве, покрутившись по рынку, убедившись в отсутствии слежки, зашел в дукан и не спеша перекусил – здесь вообще нужно все делать не спеша, если не хочешь провалиться, местные воспринимают время совсем по-другому. Перекусывая – плов он брал руками, как и положено пуштуну, – он заметил высокого по китайским меркам китайца в кожаной куртке и запомнил его, потому что это был не первый китаец, который крутился здесь на рынке, и по некоторым малозаметным признакам Сергей понял, что они крутятся тут не просто так. Это могло привести к проблемам, потому что китайцы друзья только самим себе, ни американцы, ни русские не могли назвать их своими друзьями. Китаец в кожаной куртке заказал что-то мясное, в этот момент у него зазвонил телефон, он начал громко и раздраженно разговаривать, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Впрочем, вокруг ничего особого и не происходило – еще один пуштун, невысокий, чуть сгорбленный, обутый в «крутые» американские десантные ботинки, которые воруют с караванов и здесь, на базаре, продают – спокойно доел свой плов, расплатился с хозяином, который тоже был пуштун, перекинулся с ним парой слов на пушту и вышел на торговую улицу.