– С тебя, Митенька, особый спрос будет. Ты, жиденыш перекованный, пока поскучай, о судьбе своей грустной подумай. Это ведь ты, сучий потрох, подонок блядский, идею с «варшавским» придумал? Вот и дыши себе через задницу, пока разрешают.
– Иван Михайлович, помилуйте, что это вы…
– А, голубь, запел? Ты учти, Коленька, то, о чем вы в московской гостинице с господином Флагом, Боренькой и Митюшей обсуждали, мой добрый знакомец слышал. – Строго говоря, слышал это как раз Боренька. Прикинув, чем пахнет вся эта затея, господин Митрофанов предпочел повиниться перед Рукавишниковым-старшим. – А ваш разговор уже в нижегородской гостинице добросовестно фиксировал писарь Департамента полиции при трех свидетелях и немаленьком полицейском чине, все как положено. И никуда ты, Коленька, не денешься – полицейский не местный, с твоих рук не кушает, зато страшно карьеру хочет сделать. Коли не веришь – изволь, прочти копию, поди грамоте учен. Господин из департамента растолковал, что согласно уложениям уголовным жить тебе после этого да мощь державы крепить где-нибудь на Сахалине. А имущество – казне. Думаешь, чинуши наши этакую долю упустят?
Все, спекся Коленька. Он ведь из староверов, им спиртного и касаться нельзя – а ведь единым махом опростал мало что не треть немаленькой бутыли. Там, конечно, не водка, но определенно и не водица ключевая. И осоловел, конечно, это только в байках мы все ерои, ведро спирта осиливающие.
– Ладно, ладно, хватит с вас. Коленька, Боренька, ступайте себе домой да ложитесь почивать. Завтра поговорим, как за обиду расплачиваться будете, вы уж не жадничайте, настоятельно прошу. И заберите эту падаль жидовскую – он у меня теперь вместо щетки обувной будет, но это все завтра. Константин Константинович, вам я повредить не могу никак, но Христом Богом молю, не доводите до греха, хорошо?
Все трое, увлекая за собой гниду Митеньку, быстренько и бочком убрались вон. Ничего, господину Фелейзену сюрприз тоже готов, но это подождет.
А теперь – хватит развлекаться. Тон максимально вежливый, хоть и не надо елея.
– Господин Юз, я искренне вас уважаю. Не поверите – мой брат вас частенько поминает. Мол, мне бы пару таких, как Юз, уж и развернулись бы. И тем не менее вы здесь. ВЫ!
Надо отдать должное – держался англичанин отлично. Водку пить не бросался, не суетился, не дергался, просто внимательно слушал. А дождавшись, пока обратятся к нему, спокойно, неторопливо ответил. Или, пожалуй что, даже вымолвил:
– Так уж сложилось, господин Рукавиш… простите, Иван Микхайловитч, мне трудно выговорить вашу фамилию.
Черта с два. Тянет время господин Юз. Хоть пару лишних секунд, да выигрывает. Или… или просто…
– Мне тяжело об этом говорить. Я возражал, указывал на полный идиотизм, но… но на сей раз совет директоров был непреклонен. Грядущий проект обещает уж слишком значительные доходы, ваш брат – уж слишком сильный конкурент. А я – я все-таки не владелец и не могу единолично…
Грядущий ПРОЕКТ – вот как он на самом деле сказал.
– Значит, вам, господин Юз, тоже известно о проекте? О железной дороге от Москвы до Владивостока?
Вот теперь Юз был удивлен. Нет, не просто удивлен – изумлен, весьма близок к обмороку нервическому. Но быстро взял себя в руки – английская школа дорого стоит.
– Вы правы, господин Рукавишников. В СФЕРАХ принято решение. Дорога будет построена. Дорога, которая потребует всей нашей продукции за любые разумные деньги. Рельсы, чугун, уголь – все! Такой заказ бывает раз в жизни, согласитесь. Поэтому наш совет решился поучаствовать… хм… в отстранении конкурента. Поймите, в другое время мы бы ни за что… Но ваш брат каким-то образом добился серьезных успехов и совершенно по-варварски отказывается этими успехами поделиться. За весьма достойную плату. У нас просто не было выхода…
Конечно-конечно, а как же. Слышали мы такие песни, доводилось. Этому хотя бы стыдно, определенно стесняется. Чего ж на такое дело, как сговор с целью злодейского убийства, бросили инженера? Надо думать, он у них там, в совете директоров, единственный, у кого голова на плечах есть. А это уж дело известное – кто везет, на том и везут.
– Извините, господин Юз, но у нас – свои резоны. Если мы не договоримся – вся Россия узнает, что вы, ИМЕННО ВЫ, готовили убийство нашего «стального короля». Какой подарок нашим патриотам – как же, англичанка гадит. Какой подарок полиции – раскрыт в кои веки стоящий заговор, не Ваньку-дворника, что по пьяни на портрет государя плевал, в околоток сволокли. А уж общество Новороссийское… даже если и оправдают вас паче чаяния, общество беспременно разорится – уж больно все шумно случится. И ваши дети…
– Довольно… – Нет, но каков молодец, а? Откинулся к стене, прикрыл глаза на десяток секунд – и вот перед нами вновь настоящий британский пэр. – Что вам угодно?
Вот теперь, братец Сашенька, ты точно порадуешься, что в компаньоны взял, не побрезговал. Это тебе не Боренька, который теперь весь с дерьмом наш, – это птица такого полета, что и думать страшно.
– Пятьдесят процентов акций общества. Плюс еще один процент. И…
– Это невозможно, – тут же успокоился Юз. Определившаяся и ясная угроза, знаете ли, достойным людям придает сил и спокойствия. – Я попросту не обладаю соответствующими полномочиями.
Ну, сие знакомо насквозь, даже скучно. Начинается торг, а уж в этом, братец ты мой, никакой инженеришка с Иваном Михайловичем на равных не сойдется в кулачки.
Договорились на тридцати процентах акций (двадцать так или иначе контролировал господин Юз, еще десять – преданный ему лично человек). «Стальград» обещал перестроить производственные линии общества с учетом последних своих достижений (особенно Юз настаивал на прокате и какой-то «штапофке» – ну да это пусть с Сашенькой обсуждает). Все «новые» задумки Сашеньки, вроде линии выпуска самоходов или там «Кистеней» в Новороссийске, будут кредитоваться обществом, полученная с них прибыль – поровну. Завтра с утра господин Юз собирается в гости в «Стальград» – своими глазами убедиться, что новый компаньон справится с задачами. Это пожалуйста, это сколько угодно – от Александра Михайловича Рукавишникова, младшего брата и старшего компаньона Ивана Михайловича, еще ни один промышленник или ученый не уходил обиженным.
– Ну, господин Юз, по рукам. Ждем вас завтра с визитом…
– Кто тебе сказал за завтра, барыга? Не будет у тебя завтра, тварь такая…
Флаг умел удивить. То-то крови не натекло – Демьян непременно удивился бы, но он ведь почти сразу вышел… Душегуб же неторопливо сбросил полушубок, что-то отстегнул у загоревшей крепкой шеи – и на пол упала половинка кирасы.
– Флаг спину бережет. В спину, милейший наш Иван Михайлович, меня неоднократно пытались уязвить, как того Ахиллеса, – благостный вроде голос интеллигентного человека вновь сорвался на рык. – Ты хоть знаешь, сученок, кто такой Ахиллес, Гектор, Патрокл? Куда уж тебе – с детства небось только «дебет» да «кредит» выговаривал. Не извольте беспокоиться, господин хороший, – обратился Флаг к английскому гостю, – в лучшем виде распластаю гада, даже и бесплатно. А уж потом за его братца возьмемся. Считайте до шести, господин Юз. – С последним словом правая рука бандита удлинилась. Вот так просто взяла и стала длиннее – откуда и когда у Флага оказался добротный клинок в пол-локтя, Иван так и не понял.