Итальянское посольство. Бывшая вилла, кто-то пальнул по ней из гранатомета, а потом начался пожар, который никто не тушил. Ловить тут нечего, даже мародеров нет.
Посольство Священной Римской империи. Следы боя, все ворота – настежь. Здесь можно было бы долго держаться, германцы накувыркались в Африке, научились строить посольства и опорные пункты. Настоящие бастионы, чтобы держаться в таких посреди бушующего моря мятежа, нужны крепкие нервы, но с нервами-то как раз у немецкого народа полный порядок. Здесь тоже была вертолетная площадка.
Влившись в поток мародеров, Араб прошел к посольству – тут все по-немецки практично, если дорожка, так аккуратно заасфальтированная, если фонтан – так небольшой, без особых архитектурных изысков, но фонтан. Видно, что сад планировали в расчете на оборону – бетонные клумбы как огневые точки, само посольство тоже сделано на редкость прочно. Пожара не было, но стекла выбиты все.
Через свороченную набок дверь Араб зашел внутрь – та же самая анархия, самое ценное: офисную технику, компьютеры, кондиционеры вынесли в первую очередь, теперь ломают и тащат мебель. Его чуть не сбил с ног человек, который тащил два стула, один из них искореженный, трехногий. Зачем ему трехногий-то?..
Здесь заложников нет.
На выходе с ним случилась неприятность – на него обратили внимание. Двое, от одного анашой разит, второй вроде не обкурился еще, но тоже ищет приключений. Что хотят – непонятно, Араб не знал фарси. Но знал арабский, еще с детства, и потому, заявив, что видит перед собой сыновей собаки, и ткнув одному в морду стволом автомата, прошел мимо. Связываться с ним не решились, отстали.
Дальше было североамериканское посольство, по исходным данным, там тоже имелась площадка для эвакуации – на футбольном поле, которое в обязательном порядке пристроено к каждому из североамериканских посольств. Заложники тут однозначно были, об этом говорил совершенно целый бронетранспортер, стоящий у здания посольства, и несколько вооруженных боевиков на броне. Но зайти туда он не успел – из ворот вышел человек, в котором он сразу опознал своего. Пусть у него на голове была повязка с изречениями из Корана, и последний раз, когда Араб его видел, у того была короче борода, но он его знал. Группа ГРАД-21, специализируются как раз на этом регионе, на действиях в горной и пустынной местностях. В основном из чеченцев.
Человек этот тоже заметил Араба и тоже узнал, подошел ближе.
– Аллах акбар! – гортанно произнес он, совершая символическое омовение, проводя сложенными ладонями по лицу.
– Мохаммед расуль Аллах! – ответил Араб и тоже совершил символическое омовение.
– Оживляет масджиды Аллаху тот, кто верует в Аллаха и в Последний день, совершает салят, дает закят и не боится никого, кроме Аллаха.
– Может быть, такие окажутся идущими верно! [19] – завершил аят Араб.
Опознание завершено…
– Отойдем…
Чеченец, которого он встретил во взбаламученном гражданской войной Тегеране, был настолько похож на местных, что даже не считал нужным скрывать свое лицо. Араб тоже был темным, даже смуглым, с короткой, аккуратной бородкой, но свое лицо он скрывал.
Отошли. Обнялись – для виду, как это принято на Востоке.
– Один-двенадцать – назвал Араб свой боевой номер.
– Двадцать один-три. Меня зовут Аслан.
Аслан – в переводе лев. Хорошее имя.
– Наше посольство. Защищенная пулеметная точка на входе, снайпер на крыше. Здание занято террористами, проникнуть не удалось. Итальянское, римское посольство – чисто.
– Здесь, в посольстве, – заложники, одного я видел на балконе, – начал свой рассказ Аслан. – Бронетранспортер у входа, на крыше – снайперская точка. Еще один бронетранспортер стоит на точке три, прикрывается домами, там же – расчеты ПЗРК, я видел, по меньшей мере, один. Еще одна точка – какой-то дом, я отметил на карте. Трехэтажный, это что-то типа штаба. Там два БТР, если ли заложники – не знаю, но туда не пускают. Улица дальше – чисто.
– Добро. Что с потерями?
– Двое не добрались. Обстоятельств не знаем.
– Мы добирались без попутчиков.
Вечером и Аслан, и Араб передадут данные, подтверждая друг друга. Если же одному из них суждено погибнуть в ближайшие минуты, данные все равно будут переданы.
Мимо, неистово сигналя, пронеслась колонна машин с развернутым черным знаменем в головной, из пикапов одиночными палили в воздух.
– Удачи.
– И тебе, брат. Аллах с нами.
– Да, Аллах с нами.
Странно, но ощущение того, что рядом – свои, взбодрило Араба. Он устал и физически, потому что добирались тяжело, и психологически, потому что его дернули с одной операции на другую, даже не дав реабилитироваться. Это только в синематографе люди каменные, а в жизни они устают.
Поплутав по улицам, запоминая все, что увидел, Араб выбрался туда, где они оставили машину. Сел за руль, завел – они сорвали замок, чтобы можно было заводить без ключа, – тронулся с места. На ходу – он контролировал, не прицепился ли к напарнику хвост – в машину запрыгнул Бес.
– Что?
– Норма. Две точки. Там наши есть.
– Куда сейчас?
– Куда-нибудь, где можно бросить кости. До заката…
До заката… Светит солнце, но на этой земле света нет. На эту землю, словно в расплату за свершенные злодеяния – хотя какая тут расплата?! – опустилась ночь. Черная ночь террора…
Это было в Хамадане. Их забрасывали ночью, вертолетом через границу, у повстанцев не было ни сил, ни средств контролировать воздушное пространство. Всю ночь они бежали, бежали неторопливым размеренным бегом, удаляясь от точки выброски и сбрасывая с хвоста возможную погоню. К утру они вышли на окрестности Хамадана – крупного индустриального центра, столицы провинции – вилайята, как их здесь называли, и залегли в кустах, на обочине оросительного канала, чтобы немного отдохнуть, осмотреться и решить, что делать дальше.
Чуть позже они нашли машину. У тех, кто остановился на краю канала справить малую нужду, шансов не было никаких, пусть их было четверо, а спецназовцев – всего двое. Трупы они бросили в тот же канал – не первые трупы, которые проплывали в мутной воде канала – и разжились четырьмя автоматами с мобилизационных складов и гранатами. Раздобыли они и черные повязки на руку, по которым боевики опознавали друг друга, что немаловажно, настоящие. Оседлав железного коня – довольно свежий пикап, – они продолжили путь к Тегерану.
Тогда-то они и увидели то, что увидели. В Хамадане была гимназия, да не простая, а техническая, чтобы одаренные дети уже с раннего возраста готовились стать инженерами, уважаемыми в обществе людьми. Гимназия эта – большое четырехэтажное просторное здание – стояла на одной из главных улиц Хамадана, и как раз около нее собралась толпа, чтобы насладиться зрелищем. Учителя – кого нашли – уже висели вниз головами, подвешенные за ноги на вторых-третьих этажах школы, некоторым вдобавок выпустили кишки. А детей решили наказать иначе, за то, что они учились в гимназии, а не в медресе. Они бы и рады были не видеть этого, да так получилось, что увидели. Перед школой, на крыльцо вытащили парту, поставили ее, чтобы видно было всем. К этой парте подводили детей, видимо, кого смогли найти и схватить из учеников, и палач отрубал каждому ребенку кисть правой руки, чтобы не смели идти против Аллаха и брать в руки учебник, а не Коран.