– Там – искажение. Схруст. За ним – тлен, правее – озверин. Высыпали…
– Названия эти мне не ведомы, – протянул Андроний.
Это насколько же обособленно они живут, что общепринятого сленга не знают? Чуб пояснил по-прежнему спокойно:
– Тлен – когда плоть разлагается, схруст людей слепливает, озверин пробуждает жажду убийства.
– Саван, Химера и Каин? – удивился Андроний. – Быть не может такого! Утром святил тропу. А тебе, сын мой, откуда это ведомо?
– Чую, – Ромка вытащил сигареты, – просто чую. Я никогда не ошибаюсь. Обходить надо.
– Наваждение бесово тебя одолело, – просветил Андроний, – успокойся, сын мой, недолго идти осталось, вот за поворотом как раз город, подворье солдат веры.
Он махнул рукой, посылая людей вперед. Похоже, батюшке не перечил никто и никогда. Двое кряжистых мужчин, прекрасно слышавших слова Ромы, шагнули дальше, приближаясь к схрусту. Данила молчал. Он не собирался убеждать Андрония в правоте Ромы. Хотя бы потому, что спорить с психом бесполезно. А предупреждать «солдат веры» за спиной у их духовного лидера – небезопасно.
Марина закрыла глаза. Рома закурил и отвернулся. Кондрат разинул рот. Двое мужчин сделали еще пару шагов и попали в искажение. Движение было быстрым, почти незаметным: силуэты размылись, смачно хрустнуло, будто кто-то разгрыз куриный хрящик, чавкнуло, и из прозрачного пятна искажения вывалился окровавленный урод: две головы, одна грудная клетка, из середины которой торчит вывороченная рука, четыре ноги… Урод был мертв – моментально и надежно. Схруст не проводит операцию, он тупо сжимает, сращивает все живое, оказавшееся в радиусе действия, в одно целое. Хотя Момент болтал как-то, что некоторые схрусты не убивают… Данила этому не верил.
Кстати, где там Момент сейчас, интересно? Улепетывает назад к Барьеру или идет следом? Или уже объединился с Шейхом? Данила сморщился при мысли о предавшем друге.
Из плеча повалившегося на землю урода, бывшего минуту назад двумя мужиками, торчал приклад автомата.
Никто не завопил. Данила ожидал, что Марина поднимет крик, но она молчала, бледная как полотно. Кондрат пялился на труп и неразборчиво бормотал.
– Вот оно как, – пробасил Андроний и снова поскреб бороду.
Его паства дружно стянула шапки. Поп обернулся и посмотрел на Чуба:
– Искажения чуешь, значит?
– Сказал же, – Рома был сама безмятежность, – что чую. Да. Но не всегда, только издали.
– А знаешь, кто те искажения чует? – глаза Андрония сверкнули. – Хамелеоны.
Данила мог бы убить его прямо сейчас. Но их окружал отряд вооруженных и очень злых мужиков, готовых стрелять на поражение. А Чуб – чужой человек. Андроний навел на Рому автомат и скомандовал:
– Иди, отродье бесово, вперед.
Марина уцепилась за руку Астрахана, ища поддержки. Кондрат набычился и сжал кулаки. Мужики, скалясь, целились в них: из гостей, пусть и недобровольных, отряд превратился в пленников.
* * *
Новые жители Дубны обнесли свою деревню самым настоящим частоколом с воротами и даже подобием штурмового коридора. Стена охранялась – видимо, секта не испытывала недостатка в последователях.
Пленникам скрутили за спиной руки и провели внутрь.
Когда-то здесь был частный сектор, дома перестроили, вместо газонов разбили огороды. При виде процессии на улицу вышли несколько бедно одетых женщин. Дети тоже были, они цеплялись за матерей, пораскрывав рты. Все дети – чистые и с виду нормальные, без видимых пороков развития. Или Сектор на общину не действует, или с уродами обращаются по примеру Древней Спарты. В конце улицы виднелась церковь – новая, построенная добротно, но неумело, из некрашеного дерева.
Туда и вел пленников Андроний.
Взойдя на крыльцо, поп остановился и повернулся к пастве.
– Братия и сестры! Господь Бог наш уберег меня от ошибки. Движимый милосердием и заботой, чуть не привел в наш дом отродье бесовское, хамелеона, Сектора порождение, вид мужчины принявшего. С отродьем спутники, повинны или нет – позже решим.
– На костер всех! – взвизгнула какая-то тетка, живо напомнив Даниле о казни в Икше.
– На костер успеем, сестра Маша. Хамелеона убить надобно, железу извлечь, чтобы не ожила тварь бесовская. То сейчас сотворим. Спутников его до дознавания запрем, помолимся, чтобы Господь надоумил, как поступить с ними.
– А на вид – пацан как пацан, – вздохнул плюгавый мужичок.
– Дьявол, брат Остап, разные обличия принимает.
Данила остро ощутил свою беспомощность. Сейчас, приняв за мутанта, линчуют Чуба, а потом и за них примутся. Тупые скоты!
– Мужики, да вы чё, с ума посходили? – пытался договориться Рома. – Да какой я вам хамелеон, вы в своем уме? Человек я. Че-ло-век! Меня Романом зовут. Разве хамелеон говорить умеет? Нет. А у меня имя есть! Да вы что?!
Его не слушали, вытолкнули к ступеням церкви. Здесь он сообразил, что это конец, и попытался вырваться – куда там! Его скрутили и втащили наверх. Перекрестившись, Андроний достал изогнутый острый нож – Рома задергался, но солдаты веры держали крепко. Марина тихо заплакала. Засопел Кондрат.
Дикари. Потомки, блин, ацтеков. Кондрат выругался, его ударили под дых:
– Не богохульствуй!
– Господу помолимся! – провозгласил Андроний. – Сейчас проверим, человек ли!
Солдаты веры разорвали на дергающемся Чубе футболку. Рома орал, ругался – испуганно, отчаянно.
Андроний ухватил его за волосы, запрокинул голову и полоснул по горлу.
Крови не было. Не веря своим глазам, Данила смотрел на рану: вместо перерубленной гортани – желтоватая соединительная ткань.
Рома продолжал таращить глаза и хватал воздух разинутым ртом. Рана зарастала на глазах. Подергиваясь, края ее сходились. Хамелеона начала бить дрожь, неестественно вывернулись руки, удлинились пальцы… Андроний перекрестился ножом и заорал:
– Отче наш, Богородица Дева, радуйся, избавь нас от искушения, аминь!
И ударил еще раз – прямо в раскрытый глаз.
Марина рывком опустилась на корточки, закрыв лицо руками.
Подобный удар был болезненным даже для антропоморфа. Хамелеон вскрикнул тонким голосом и упал. Андроний и помощники набросились на тварь, заходили вверх-вниз ножи. Хамелеон вскрикнул в последний раз. Перевернув корчащееся существо на спину, Андроний оседлал его и с хрустом, обеими руками вскрыл грудную клетку.
Ноги Ромы дернулись.
Андроний заорал: «Аллилуйя!» и воздел над головой дымящийся, пульсирующий, как сердце, комок желтовато-розовой плоти. Железу.
* * *
Шли плечом к плечу. Рэмбо прикрывал тыл, Хоббит приготовил к бою огнемет. Щетинистые тени сосен переместились с дороги на деревья, освещенными оставались лишь вершины елей. В лесу чихнула неизвестная тварь, боковым зрением Шейх уловил движение и остановился: что-то черное и двуногое, хихикая, метнулось от ствола к стволу, затаилось.