– А-а-а!
Не испытывая уже ни малейшей жалости к врагу, Жиган свободной рукой нанес сокрушительный удар в челюсть. Кулак шел по короткому пути снизу, челюсть захлопнулась со звонким щелчком, кусок языка, неудачно попавший между зубами, отрезало будто бритвой.
Кроме маленького окровавленного обрубка, изо рта бойца высыпались еще несколько гнилых зубов. Они падали на пол, скатываясь по руке Жигана, а он бил еще и еще. Глаза бойца уже давно закатились, голова бессильно моталась из стороны в сторону.
Но Жиган в слепой ярости продолжал крушить его. Кулак был испачкан кровью до самого запястья.
Наконец Жиган ослабил железную хватку, выпустил из-под мышки переломанную руку противника и зло врезал коленом по уже ничего не чувствующему телу.
– Подпишу! – раздался сзади истошный вопль.
Боец, которого Жиган сбил ударом головы в грудь, успел опомниться, вскочить и выдернуть из голенища сапога ступер – остро заточенный обломок металлического прута. Он ринулся вперед, выставив перед собой тонкий сверкающий клинок, как пику.
Жиган, еще не остывший от предыдущего единоборства, едва-едва успел среагировать на атаку. Если бы он задержался на сотую долю секунды, острое жало ступера продырявило бы его насквозь.
Противник все-таки успел разорвать ему кожу на боку, чуть пониже ребер. В пылу схватки Жиган даже не успел обратить внимания на эту пустяковую царапину. К тому же противник успел обхватить его руку и схватил за шею, увлекая за собой на пол. Они упали в проходе между шконками и двумя неподвижными телами.
Жиган сразу же оказался снизу. Противник подмял его своим весом и попытался оседлать. На мгновение ему удалось это сделать.
Высвободив руку со стальной заточкой, он почти без замаха попытался нанести удар в голову Жигана. В самый последний момент Жиган успел свободной рукой перехватить запястье врага. Острие заточки зависло в нескольких миллиметрах над глазом. Боец захрипел, застонал, пытаясь из последних сил довести дело до конца. Перевес был сейчас на его стороне. Острие двинулось на миллиметр и еще…
Жиган отчаянным рывком сбросил руку с заточкой в сторону. Обрезок металлического прута воткнулся в пол. Но противник отнюдь не был обескуражен таким поворотом событий.
Не став выдергивать заточку из доски, он стал бить Жигана освободившейся рукой. Ему удалось нанести несколько ударов по виску и скуле.
Обе руки Жигана оказались под телом навалившегося сверху соперника. Он не мог нанести даже обыкновенного тычка по ребрам. Оставались свободными только пальцы. Правда, Жиган попытался резким напряжением мышц сбросить с себя противника. Однако никакого результата это не дало.
Испуганно сжавшиеся по стенкам зеки переглядывались между собой. Едва ли во всей зоне сейчас нашелся бы хоть один смельчак, который пришел бы на помощь Жигану.
Совсем было сникший и потеpявшийся кавказец оживился и стал нервно дергать руками. Движения эти были непроизвольными, словно рывки куклы-марионетки, которую дергают за ниточки.
Смелости ему явно не хватало. А ведь сейчас он мог броситься на выручку своему бойцу и за несколько секунд завершить схватку в свою пользу.
У Жигана, пропускавшего один удар за другим, оставалось только одно оружие – пальцы. Вот когда пригодились многочасовые тренировки, в ходе которых Жиган набивал подушки пальцев. Для этого обычно использовались мешки с песком. После таких занятий пальцы приходилось подолгу держать в холодной воде.
Жиган сжал руку наподобие крабьей клешни (кстати, в технике карате этот прием в переводе с японского так и называется – «крабья клешня») и сквозь зековскую куртку вцепился в ребра противника.
Но враг в пылу схватки, когда напряжены все мышцы, почти ничего не почувствовал. После каждого его удара в голове Жигана раздавался колокольный звон. Еще немного – и он не выдержит.
И все-таки он смог преодолеть сопротивление подреберных мышц и схватился пальцами за нижнее ребро.
Рывок наружу. Хруст сломанной кости. Острый обломок ребра разорвал мышцы и кожу.
Ошалело вскинув голову, боец заорал от боли. Он сразу же позабыл о схватке, о противнике, об ударах. А Жиган, воспользовавшись моментом, еще раз, теперь намного сильнее, ударил его «крабьей клешней».
Снова хруст. Новая боль наслоилась на прежнюю. Почти не встречая сопротивления, пальцы Жигана сломали еще одно ребро. На сей раз обломки костей пошли внутрь и разорвали низ легкого. Захлебываясь от крика, зек изогнулся и в судорогах навалился на Жигана.
Когда он разжал руки, Жиган смог наконец отбросить его в сторону, к ножкам кровати. Тот тяжело перевернулся на спину, как куль с мукой.
Наполовину ослепший – после пропущенных ударов у него была разбита и мгновенно опухла кровоточащая бровь, – Жиган принялся яростно молотить кулаками поверженного противника. Соленый привкус собственной крови, ручьями стекавшей по лицу, привел его в бешенство.
Это была уже не схватка, скоpее избиение низвергнутого пpотивника.
Он бил обеими руками до тех пор, пока лицо врага не превратилось в кровавое месиво. Уже выдыхаясь, он увидел в метре от себя торчащую из доски заточку.
Страшный рев вырвался из его груди. Одним рывком вырвав из доски ступер, Жиган занес оружие над головой.
– Все, сука! – закричал он.
Измочаленный и почти потерявший сознание зек вытаращил глаза и стал мелко трясти головой.
И тут не выдержал лаврушник. Он что-то гортанно завопил и, расталкивая зеков, бросился наружу из барака. Над притихшей зоной разнесся истошный крик:
– Начальник, помоги, убивают!
Жиган замер. Пелена ярости словно упала с его глаз. Он увидел перед собой распростертое, обмякшее, не способное к сопротивлению тело, расширенные от ужаса глаза, разинутый окровавленный рот. Это уже не вpаг.
Жиган понял, что убийство безоpужного он совершить не в силах.
Шатаясь, он встал и, зажав в руке сверкающую заточку, прорычал:
– Ну, кто еще?
У дверей барака раздался топот. В барак влетел офицер с солдатами дежурного наряда. Из-за их спин выглядывал насмерть перепуганный кавказец.
Глазам офицеров предстала ужасающая картина. Посреди пустого барака стоял, шатаясь, бритый наголо зек с металлической заточкой в руках.
Его глаза тускло сверкали, половина лица была залита кровью. Алая стpуя из разбитой брови стекала по щеке, капала на босые ноги.
– Ну давайте, – кричал он, – кто следующий?
Его майка тоже была густо заляпана красными пятнами. Вокруг него в проходе между шконками неподвижно распластались несколько человек.
Добрая сотня зеков в одном нижнем белье жалась по стенкам. Непонятно было, от чего их колотит – от страха или от холода.
– Это он! – выкрикнул кавказец.