– Идиоты!
Она бросила трубку и принялась лихорадочно размышлять, снова плюхнувшись в кресло. «Возможно, – думала она, – это простое совпадение. Ведь я видела только троих солдат, а пропали пять костюмов. Но остальных двух переодетых норвежцев я могла просто не заметить».
Но главное, что беспокоило ее сейчас, – рассказывать ли о пропаже рейхскомиссару или тихо-спокойно списать недостающую форму по прибытии в Германию, когда об этой истории все позабудут? Лени очень не хотелось хоть каким-то боком впутываться в эту некрасивую историю, но ведь если со штандартенфюрером что-то случится, шум вокруг этого происшествия может утихнуть очень не скоро. И наверняка ей еще не раз придется рассказывать детали этой ночи в Берлине. Возможно, самому фюреру и Гиммлеру. А тогда факт сокрытия пропажи мундиров может вызвать очень нехорошую реакцию с их стороны…
Лени горестно вздохнула и снова взяла телефонную трубку.
– На месте перестрелки, кроме убитых охранников, больше ничьих тел не обнаружено, – доложил рейхскомиссар, едва услышал голос Лени. – Правда, в двух или трех местах обнаружены пятна крови…
– Да-да! – подтвердила Рифеншталь. – Штандартенфюрер, кажется, успел попасть в кого-то из нападавших!
– …но ни их тел, ни тела господина Меера нет. Нет и грузовика, – продолжал Тербофен. – Очевидно, бандиты на нем и скрылись. Не представляю, с какой целью, но штандартенфюрера, скорее всего, похитили. В противном случае они просто не стали бы возиться с трупом. – Лени поморщилась при этих словах, а рейхскомиссар спокойно продолжал знакомить ее с обстановкой: – Мы перекрыли все дороги и проверяем весь транспорт. Думаю, скоро будут результаты.
– У меня для вас – даже не знаю какие – новости, – Лени горестно вздохнула. – Для меня – ужасные, для вас, – может, и хорошие. Во всяком случае, я очень надеюсь, что это каким-то образом вам поможет.
– Позвольте полюбопытствовать, что произошло? – вежливо осведомился рейхскомиссар.
– Сегодня на ночных съемках у моих головотяпов-костюмеров исчезли пять костюмов солдат СС. Один из них – мундир штурмбаннфюрера, и четыре – гефрайтерских…
– Как вы сказали?! – взволнованно переспросил Тербофен.
– Один мундир штурмбаннфюрера и четыре – гефрайтерских, – еще раз повторила Лени. – Возможно, это лишь совпадение…
– Удалось выяснить, кто получал костюмы?
– Нет. Документы были испорчены, – соврала Лени.
– Фройляйн Рифеншталь, – оживленно стрекотал на том конце голос рейхскомиссара, – я попрошу вас помочь нам.
– С удовольствием, – вяло откликнулась режиссер, – но каким образом?
– Вы сейчас ложитесь отдохнуть, – инструктировал Тербофен, – а через несколько часов мы соберем всех статистов, кто участвовал в ваших съемках.
– Да, но у меня нет списков, кто получал…
– У нас есть свои списки. А кто получал – не важно. Надеюсь, вы сможете узнать того человека, который был одет в форму штурмбаннфюрера?
– О, да! – с жаром воскликнула Лени. – Его физиономия мне хорошо запомнилась!
– Вот и прекрасно! До скорой встречи!
Штандартенфюрер открыл глаза и негромко застонал. Вместе с сознанием пришла боль. Голова раскалывалась от пульсирующих спазмов, связанные руки затекли и тоже давали о себе знать болезненными ощущениями. Вокруг было темно, сыро и холодно.
«Куда это меня заволокли?» – подумал штандартенфюрер и попробовал пошевелить руками, но связан он был на совесть крепким морским узлом, который и просто так развязать очень сложно, а с почти неподвижными руками – подавно. Надо искать другой способ освободиться.
Для начала Курт решил определить, где он находится. Далекий шум моря указывал на близость побережья. Глаза постепенно привыкли к темноте, и где-то вдалеке он рассмотрел мутное пятнышко света. Надо было добраться до него, и Меер медленно стал подниматься. Ноги, к счастью, были свободны, и пленник медленно заковылял в темноте, боясь оступиться. Со связанными за спиной руками падение могло повлечь серьезные ушибы, а ломать кости штандартенфюреру сейчас было никак нельзя. Весь этот бой, Курт без труда вспомнил его в мельчайших подробностях, был затеян с одной целью – похитить его. Тот штурмбаннфюрер, который застрелил охранников и завладел пулеметом, почти не стрелял. Сделал несколько очередей, отрезая путь к машине, – и все. А ведь он находился в десятке метров. Даже если он видел Меера в виде темного пятна, а на белом снегу в своей черной форме Курт никак не мог быть невидимым, достаточно было одной очереди, чтобы покончить с ним. И потом, когда грузовик осветил его, мишень из штандартенфюрера была идеальная. Тут только слепой мог промахнуться. Однако опять никто не выстрелил. Только вот по голове саданули. Интересно, чем?
«Скорее всего – камнем из пращи запустили. Любят в здешних краях эту забаву», – размышлял штандартенфюрер, потихонечку пробираясь по каменному коридору. Светлое пятно приближалось, и Меер смог рассмотреть, что стены его тюрьмы – это свод гранитного грота или пещеры. На побережье любого фьорда таких природных укрытий хватало. Впереди Курт рассмотрел поворот, из-за которого и лился мутный свет. Меер осторожно выглянул. Удача! Свет падал не из недосягаемого отверстия в своде, а прямо из входа в пещеру. Никакой охраны штандартенфюрер не увидел и уже более уверенно двинулся к выходу.
«Что-то подозрительно, – подумал Курт, приближаясь к желанному спасению. – Похитили, связали и бросили одного? Вставай и иди куда хочешь? Непонятно…»
Но разгадка лежала прямо за порогом пещеры. Никакой охраны там тоже не было, но связанному человеку спуститься отсюда самостоятельно было просто невозможно. Конечно, можно было попробовать, но эта попытка сильно смахивала бы на самоубийство, а умирать у штандартенфюрера не было никаких причин. То, что его не собирались убивать, – в этом Меер не сомневался, иначе это сделали бы прямо там, на дороге. О том, кто и с какой целью его похитил, – можно было только догадываться. Возможно (коль уж Курта доставили на побережье), его хотят переправить куда-то, может, даже через линию фронта. Вот было бы весело оказаться в Москве или в Лондоне! Штандартенфюрер невольно улыбнулся. Но возможно, что его, как языка, хотят просто допросить прямо здесь, а потом, когда получат то, что похитителей интересует, просто пустят в расход, чтобы не рисковать собственной шкурой. Скорее всего, решил Меер, нападение на его автомобиль организовано местными подпольщиками или партизанами. А у них с эсэсовцами разговор короткий. И поди докажи, что ты с ними находишься по одну сторону баррикад! В удостоверении штандартенфюрера СС такой записи нет. Как раз даже наоборот! Да и нельзя, черт возьми, ничего говорить! Даже во имя собственного спасения! Нельзя подвергать пусть малейшей угрозе то, что годами создавалось, и не им одним!
Он еще раз глянул на крутой спуск, на недосягаемое море, разочарованно вздохнул и направился назад. Нужно было найти способ освободиться. Сидение здесь не сулило ничего хорошего ни для него, ни для возложенной на него задачи.