– Еще раз извините, милая Лени, – штандартенфюрер достал и протянул даме сигарету, – но вы не снимали, сидели в номере, а у меня накопилась куча проблем. Это был самый подходящий момент, чтобы их устранить.
– Но я же скучала! – Лени продолжала разыгрывать роль покинутой и обманутой любовницы.
– У вас же столько народа! – Меер кивнул в сторону съемочной площадки. – Великолепные артисты, знаменитости! Неужели они не смогли скрасить ваше одиночество и развеселить вас? – штандартенфюрер поднес даме огонь.
– Они – снобы, – Рифеншталь глубоко и с наслаждением затянулась. – А вы – изменник. Сидели два дня у какого-то жалкого баронишки.
– Откуда вам это известно? – полюбопытствовал штандартенфюрер. О своих посещениях он не говорил никому, даже, наоборот, всячески старался скрыть вечерние посиделки с ракетостроителем.
На вопрос Меера Лени только неопределенно и загадочно хмыкнула, что могло означать одно: киношники знают всё. Ну, или почти всё.
– С бароном фон Брауном у нас были кое-какие общие дела, – вежливо постарался уйти от ответа Меер.
– Интересно, какие у вас могут быть дела с этим засекреченным ракетчиком? – простодушно поинтересовалась фройляйн Рифеншталь, и у штандартенфюрера от удивления отвисла челюсть.
– Вы что, знаете, кто он такой?!! – спросил Курт.
– Конечно! Фюрер благоволит к нему, и барон в прошлом году приглашал нас на отдых к себе в Пенемюнде. Можно еще несколько капель коньяка? – Лени протянула штандартенфюреру стаканчик, и Курт налил добрых полчашки. – Адольф тогда не поехал, – продолжала беззаботно щебетать Рифеншталь, – в то время он в своем «Вольфшанце», где-то под Растенбургом, готовил свою операцию «Цитадель».
– «Цитадель»? – ошарашенно переспросил Меер.
– Танковый удар под Курском, – пояснила Лени непонятливому эсэсовцу, – который с успехом провалил. Так вот, фюрер тогда отказался от приглашения, а я поехала. Красивейшие места! Барон рассказывал, что еще его дед стрелял там уток.
– Каких уток? – штандартенфюрер был сбит с толку откровениями Лени. Какие фортели выкидывает Его Величество Случай! Сколько лучших разведок мира ищут и до сих пор не могут найти секретнейшие лаборатории и заводы по разработке и производству «Фау-2»! Англичане, на чьи головы ежедневно падают десятки смертоносных ракет, жертвуют своими лучшими кадрами из «МИ-6», чтобы раздобыть хоть какую-то информацию, касающуюся стартовых площадок, а тут обычная женщина, которая не имеет никакого отношения ни к войне, ни к разведкам, вдруг выдает такие секреты!
– Господи, боже мой! – Лени нетерпеливо дернула плечиками, упрятанными в меховую шубку. – Ну, каких еще уток? Диких, конечно же! Эти земли на балтийском побережье принадлежат семейству барона уже лет триста или четыреста. Там фон Браун и построил свой секретный центр.
– Вы что, там жили? – штандартенфюрер оправился от первого потрясения и теперь ненавязчиво выяснял нужные ему факты.
– Нет, конечно, – ответила фройляйн Рифеншталь. – Вернер заказал для меня лучший номер в «Швабес-отеле». В Берлине тогда уже такого не было. Представляете себе обед? Официанты во главе с метрдотелем в черных костюмах и белых сорочках с «бабочками» вереницей шествуют вокруг стола, при этом первый официант наливает суп, второй – кладет салат, третий – обсыпает все зеленью, четвертый – кропит острой подливкой, пятый наливает в один из многочисленных бокалов вино и так далее и так далее. Весь обед вокруг вас вертится целая свита молчаливых исполнителей! О, я тогда впервые почувствовала себя баронессой, напрочь позабыв, что я дочь всего лишь мелкого торговца… – Лени с сожалением вздохнула, отхлебнув изрядную дозу уже не кофе с коньяком, а наоборот – коньяка с кофе.
– А с чего вы взяли, – Меер снова попробовал повернуть разговор в нужное для себя русло, – что там ракетная база?
– Ну, как же? – ласково улыбнулась слегка захмелевшая дама. – Фон Браун приглашал меня на экскурсию, показывал, только мне это все было неинтересно. Да у него там побывали почти все первые лица рейха! Разве что кроме Адольфа Гитлера. И, судя по всему, кроме вас, – Лени заговорщицки подмигнула штандартенфюреру, и вдруг вспомнила о своей роли брошенной возлюбленной:
– Курт, перестаньте расспрашивать меня о всякой секретной чепухе! – капризно топнула она изящной ножкой. – Вы еще не вымолили у меня прощения!
Замечание фройляйн Рифеншталь о «секретной чепухе» моментально отрезвило Меера. Не стоило налегать на это обстоятельство, ибо Лени была женщиной проницательной. И если через какое-то время с его, штандартенфюрера, подачи английская авиация раскрошит в щебенку этот секретный объект, Лени может вспомнить об этом разговоре. И хорошо, если только вспомнить, а не рассказать о нем кому-нибудь из своих высокопоставленных друзей. Поэтому Курт предпочел перейти на более нейтральную тему:
– С моей стороны было бы непростительно не поинтересоваться, как идут съемки и какую сцену вы сейчас будете снимать?
– Спасибо, Курт, что не забываете свою милую маленькую Лени, – благодарно улыбнулась Рифеншталь и, опершись о локоть штандартенфюрера, повернула обратно к месту съемок. Десять минут истекали, надо было продолжать работу.
– Во-первых, вы оказались совершенно правы относительно реакции гросс-адмирала Денница, – Лени любезно делилась с Меером последними новостями. – Я написала ему письмо с благодарностью за содействие и послала к нему своего человека. Так этот боров разорвал конверт, даже не распечатав!
– Я вас предупреждал, – сочувственно буркнул штандартенфюрер, следя, как чудные ноги спутницы, оберегаемые изысканными сапожками, осторожно переступают по мокрому снегу.
– Да плевать мне на его реакцию! – весело отозвалась на замечание Меера режиссер. – Зато вы оказались правы и в том, что у военных громадные технические возможности! За два дня они проложили мне силовой кабель, и теперь я могу работать с прежним размахом! Мощностей хватило бы еще на три таких комплекта осветительной аппаратуры, что мы привезли с собой!
– Я рад, что вы смогли добиться своего, – искренне поздравил женщину штандартенфюрер. – Знаете, когда идет война, музы замолкают, и все приоритеты отдаются армии…
– Только не для меня! – гордо тряхнула головой фройляйн Рифеншталь.
Но радость Лени была несколько преждевременной. Когда она со спутником подходила к своему креслу, то увидела, что рядом, ожидая знаменитого режиссера, переминаясь с ноги на ногу, стоит морской офицер. Завидев женщину, он двинулся навстречу и со словами:
– Фройляйн Рифеншталь, мне велено передать вам вот это распоряжение, – протянул Лени пакет, восторженно глядя на кумира всех немецких мужчин.
Дама грациозным жестом взяла послание.
– А не сделать ли мне то же, что сделал с моей благодарностью гросс-адмирал? – не то спрашивала она совета у Меера, не то размышляла вслух. – Это ведь письмо от него? – спросила Лени у офицера-подводника.