Курт Мейер стоял перед дверью. В квартире, куда он сейчас собирался звонить, проживал майор Корн.

Мейер давно обдумывал этот шаг и вот наконец решился.

Дверь долго не открывали, Курт уже начал беспокоиться. Однако раздались нетвердые шаги, и дверь распахнулась.

Майор Фридрих Корн был навеселе, однако в таком состоянии, что с ним можно было разговаривать.

– Привет, Курт! – воскликнул хозяин квартиры. – Я так рад, что ты пришел!

Курт переступил порог. Густой винный запах, словно в дешевом бистро, заполнял все помещение. У майора были красные, воспаленные глаза, губы кривила пьяноватая улыбка.

Корн вдруг бросился вперед и порывисто обнял Мейера.

– Здравствуй, Фридрих… – сказал Курт, осторожно освобождаясь из объятий. – Извини за вторжение. Думаю, я смогу подсказать, что нужно делать. Собственно, потому я и пришел к тебе. Давай сядем и серьезно поговорим… Нас никто не подслушает?

– Нет… – Майор Корн обвел взглядом квартиру. – Вряд ли я представляю интерес для Оберга. Когда мы встречаемся, бригаденфюрер смотрит на меня как на пустое место.

– Вот и отлично, – произнес Курт, усаживаясь. – У тебя осталось выпить?

– А как же! – подмигнул Корн. – Я словно знал, что ты придешь.

– Я расскажу, что надо делать, чтобы перестать быть пустым местом, Фридрих… Это долгий разговор!

В тот вечер они выпили мало, однако говорили долго и задушевно. В конце концов в глазах майора появилась надежда. Он пообещал сделать все возможное. И слова эти были произнесены таким тоном, что Мейер понял – собеседнику можно верить.

Часть II

Глава 8

Мимо прогрохотали танки, в воздухе осталось облако пыли и выхлопных газов. У штабной палатки стояли двое – кряжистый генерал и высокий худощавый человек с крючковатым носом. На высоком человеке была французская фуражка, на военном мундире отсутствовали знаки различия.

Первого звали Леклерк, второго – Шарль де Голль.

– Думаете, эти танки составят достойную конкуренцию немецким? – спросил де Голль.

– Не только составят, но уже составляют! – уверенно кивнул генерал Леклерк. – За две недели эти танки уже показали себя с лучшей стороны. Все проявилось уже с первых минут после высадки в Нормандии.

Двое направились ко входу в палатку. Над палаткой развевался флаг с изображением Лотарингского креста – древним гербом Жанны д’Арк и символом французского Сопротивления.

– Все же Черчилль ошибался, делая ставку на этого проходимца Анри Жиро, – произнес де Голль задумчиво.

– Почему так думаете?

– У Жиро никогда не было популярности, – улыбнулся де Голль. Он снял фуражку и пригладил короткие седые волосы. – Дело в том, что французам необходимо рассчитывать только на собственные силы… Иначе немецкая оккупация Франции сменится американской или английской! Или еще лучше – не хватало нам советской оккупации!

– Как политик вы позволяете себе крайне смелые высказывания! – осторожно заметил Леклерк.

– Я вам доверяю как француз французу, – улыбнулся де Голль. – Кроме того, я действительно политик и знаю, когда надо говорить, а когда – молчать. Иной раз промолчишь, а потом годами сожалеешь, что не нанес удар…

На столе перед ними лежала кипа конвертов. Генералы заняли кресла по обе стороны стола, раскурили сигареты.

– Ну-ка, посмотрим, что нам пишут, – Шарль де Голль взял в руки конверт, который лежал сверху. – Смотрите, мой дорогой Леклерк, – брови де Голля поползли вверх, – все, как я и говорил… Английский премьер-министр Черчилль пишет…

– Это письмо Черчилля? – удивленно поинтересовался Леклерк. – Однако вы храните дипломатические письма без должной осторожности и уважения к лидеру страны, которая находится в числе наших союзников!

– Я уже говорил, в моем лагере нет предателей! – хмуро произнес де Голль. – Однако обратим внимание на то, что пишет Черчилль… Ах зануда, он, как всегда, пишет по-английски! – Де Голль покачал головой, опуская руку с письмом. – Черчилля трудно приучить оказывать уважение французской нации…

– Англичане всегда с трудом оказывали уважение французской нации, – рассмеялся Леклерк. – Это сложилось исторически… Вспомните Жанну д’Арк!..

– Мы переломим ход истории, – уверенно произнес де Голль. И тут же бросил письмо на стол. – Нет, это невозможно! Черчилль передает, что английская агентура, которая работает в Берлине, донесла ему, что Гитлер собирается разрушить Париж! Наш Париж! Проклятие!!!

– Вы верите Черчиллю?

– Еще бы…

– Гитлер всегда был варвар, – спокойно произнес Леклерк. – Чему вы удивляетесь?

– Планы Гитлера по уничтожению Парижа гнусны, но я не об этом… Черчилль пишет дальше, что теперь вся надежда на союзников… Черт, вот это возмутительно!

– Почему?

– Французы сами должны спасти свою столицу, – уверенно заговорил де Голль. – В этом залог независимости Франции! Я рассчитываю, генерал, на наше Сопротивление, оно покажет себя, и еще, – де Голль неожиданно улыбнулся, – на счастливую случайность, которыми так богата наша жизнь! Есть определенная надежда и на Советский Союз, но небольшая…

– Вы доверяете русским?

– Доверяю, мой человек был в Кремле! – кивнул де Голль. – Частично русские доверяют мне – не потому ли, что я стажировался до войны в Академии Генштаба в Москве? – Улыбка растянула тонкие губы французского лидера. – Впрочем, там стажировался и наш немецкий коллега и теперешний противник Гудериан… Нет, симпатия Кремля вполне объяснима. Они рассчитывают на мою взаимную симпатию… Но я – не агент Кремля! – Лицо де Голля стало суровым, он хлопнул ладонью по столу. – Это должна отражать и моя политика…

– Хм, понимаю… – Леклерк улыбнулся. – Нам нужно удержаться между двух огней…

– Вот именно! – кивнул де Голль. – Но это в том, что касается внешней политики. Относительно внутренней политики я намерен держать единоличное лидерство – так я буду больше всего спокоен за Францию… И если Парижу суждено будет восстать, это восстание начнется по моему приказу!

Леклерк постучал пальцами по столу.

– Расстановку политических сил и прочие ваши резоны я понял… – осторожно произнес он. – Но даже небольшая помощь союзников может принести пользу… Как нам помогают русские?

– Они послали в Париж разведчика с заданием расстроить планы гитлеровцев… – Де Голль махнул рукой. – Однако разведчик утратил связь с нашим Сопротивлением – единственный связник погиб. Кстати, он был художник, погиб, отстреливаясь… Истинный француз! Мне передавали, что один из его предков был якобинцем…

Текущие дела отвлекли генералов. Леклерк вышел. Спустя некоторое время командир бронетанковой дивизии вернулся в палатку к де Голлю.