— Так! Держи-ка… — В руке Гальченко появился большой пистолет с косо поставленной рукояткой. — Знакомая машинка?
— Немецкий это, я у них видела.
— Точно! Пистолет Борхардта-Люгера, был принят на вооружение еще в мировую войну! С тех пор, конечно, много воды утекло, модернизировали его неоднократно… но в целом все то же самое осталось. Посмотрим, как у тебя руки к нему привыкнут…
Незнакомое оружие уверенно легло в руку. На первых порах трудно было привыкнуть к непривычному механизму перезаряжания, но потом природное упрямство взяло верх, девушка освоилась и уже более-менее уверенно отстреляла пяток магазинов.
Инструктор задумчиво пожевал губами и присел на корточки возле мишени.
— Угу… ну, вот тут результаты уже интереснее… Разброс меньше стал… В принципе для работы машинка подходящая… разве что… — Он с сомнением оглядел тонкую фигурку девушки. — Нет! Тяжеловат он для тебя!
В следующие два часа они перепробовали еще несколько пистолетов, и каждый раз Гальченко находил что-то, что ему не нравилось.
Сделали перерыв, после чего занятия пошли по новой. Майор заставлял ее вскидывать руку с оружием, резко поворачиваться и приседать.
Солдат то и дело приносил на рубеж новые пистолеты и револьверы. Наконец майор удовлетворенно кивнул:
— Ну, вот… это уже на что-то похоже…
На столе перед ними лежал какой-то странный, укороченный наган.
— Это, Котенок, «жандарм». А точнее — револьвер наган, укороченный вариант. Сделана такая штучка специально для скрытого ношения и использования в оперативных целях. И под твою лапку она будет самый раз! Ну-ка…
Револьвер действительно лег в ладонь, как влитой. Инструктор одобрительно похмыкал:
— Давай, резко повернись и руку вскинь! Так! И еще раз! Вот смотри — оружие у тебя никуда дальше не вылетает, и инерцией его не забрасывает. Что это значит?
— И что же?
— А то, дорогая моя, что вес этого ствола очень точно сочетается с твоей мускулатурой. Быстро ты его чувствуешь и легко управляешься. Нет, стрелять-то ты у меня из всякого оружия будешь, до пулемета включительно! Но штатным, личным твоим стволом будет теперь этот револьвер. Точнее — два револьвера. Для начала. Потом тебе еще пистолеты по руке подберем. Ибо будешь ты стрелять с двух рук!
— А смогу?
— Пробовала раньше?
— Пару раз… но так, не очень вышло. Времени не было.
— Научишься, это дело наживное. Ладно, у нас обед на носу, так что давай, сворачиваем манатки и пошли на перекус.
Сытный обед провалился в желудок почти мгновенно. Даже в сон слегка потянуло. Так и хотелось присесть на солнышке и подремать — ну, хоть чуточку! Увы… не вышло.
— Ну, дорогуша, присаживайся! — Новый преподаватель оказался уже совсем пожилым дядькой с седыми волосами и такими же усами. Роста он был невысокого, худощавый и какой-то сонный.
«Странно, — думала Марина, разглядывая его, — что же в нём такого непредсказуемого? Обычный дядька… даже, скорее, дедушка…»
— И каким ветром занесло тебя, моя красавица, в наше чертово гнездо? — полюбопытствовал дедок.
— Так, перевели… вот и всё…
— Э-э-э, нет, голуба! Сюда просто так не попадают! Какое-то выдающееся злодейство совершить надобно! — назидательно поднял вверх палец седоусый.
— Да ладно тебе, Степаныч! — укоризненно проворчал майор, сопровождавший её в этот неприметный домик. — Совсем бедную девушку в краску вгонишь! Будет теперь думать о нас неведомо что!
— И-и-и… про тебя самого, сколько ни думай, а и половину твоих художеств измыслить не выйдет! — отмахнулся тот. — Не смотри, дорогуша, что он такой тихий да обходительный! Тот ещё фрукт, ты уж мне поверь!
Майор только головою покачал. Видно было, что они оба уже давно привыкли к таким вот дружеским подколкам, как-то не соответствовавшим обычному армейскому стилю.
— Ладно… — проворчал Степаныч. — Делать нечего… Попала нога в колесо — пищи, а беги! Будем с тобой работать…
Он прошёлся по импровизированному учебному классу, достаточно большому, но плотно заставленному какими-то непонятными из-за скрывавших их чехлов предметами обстановки.
— Вот скажи мне, дорогуша, — произнес седоусый, останавливаясь напротив неё. — Представь себе — ты в тылу врага. Оружия нет, и вообще всякие смертоубийственные штуки применять нельзя. У тебя с собою вот эта папка.
На стол легла небольшая коричневая папка для бумаг.
— Времени у тебя — две минуты. Потом здесь устроят обыск. Твоя задача — спрятать папку с её содержимым так, чтобы противник её не нашёл. Понятно?
— Спрятать надо здесь?
— Именно так. Сейчас мы из комнаты выйдем, и можешь начинать. Запомни — две минуты!
«Они вышли, стало быть, времени совсем мало! Куда прячем? Самое логичное — под брезент. Так? Не так — это и для них самое логичное место. Стол? Закрыт. Куда же?» — Девушка обежала глазами комнату. — «Шкаф? Отпадает… слишком очевидно. А в папке что? Бумаги… так, минута уже долой! Черт возьми, но ведь какое-то решение должно же быть? Ещё раз… столы, шкаф, стулья… потолок? Там идут какие-то короба… Нет. Время! Совсем уже не осталось! Ну же!»
Стукнула дверь.
Марина стояла посередине комнаты, прижав руки к груди.
— Ну как?
Она кивнула:
— Да… я спрятала.
Степаныч остановился на пороге и внимательно осмотрел комнату:
— Чехлы не тронуты — молодец! Шкаф? — Он подошел поближе и окинул его внимательным взглядом. — Нет, дверцы не открывались…
— А как вы это поняли, товарищ инструктор?
— По имени-отчеству меня зови… Иди сюда, — поманил он её рукой. — Присядь. Видишь?
Под дверцу шкафа были засунуты совершенно незаметные сверху обломки спичек.
— Открой ты дверцу — они и попадали бы.
— Хитро придумано, Петр Степанович!
— А то ж! Не одному человеку такие вот мелочи жизнь спасали! — усмехнулся в усы довольный преподаватель. — Ладно, давай дальше глядеть.
Он шёл по комнате, показывая своей ученице малозаметные для глаза мелочи, по которым он определял нетронутость тех или иных предметов, тыча пальцем во всевозможные ухоронки, объяснял их преимущества или недостатки.
Осмотрев комнату, удивленно приподнял бровь. Сидящий боком на столе Гальченко болтал ногами и насвистывал какую-то мелодию, ехидно косясь на своего товарища.
— Хм! А ты хитрая девушка! — уважительно наклонил голову инструктор. — Да-а… не ищешь проторенных путей…
Остановившись посередине комнаты, он неторопливо стал поворачиваться вокруг. Довольно хмыкнул. Подойдя к своему стулу, сунул под него ладонь.