Оставалась пехота. Уж ногами-то везде можно пройти. И развалины да воронки этому не помеха. Убегать назад, да еще под артогнем практически в упор? Дураков среди немцев не было — в этом случае добежали бы немногие…
Разворачивать минометы они не стали. Толку-то с них было против танковой брони? То, что это именно танк, а не одиночное орудие, они видели. Выстрелами с башни сорвало часть маскировки, и теперь марку машины можно было определить безошибочно. Досадный ляп, если позабыть о том, что на тех местах мы ее и не закрепляли, как положено…
Орущая толпа разозленных фрицев влетела на мост. Обогнув танк, солдаты были встречены картечным выстрелом, проделавшим в их рядах изрядную брешь. Атакующий пыл тут же поутих, и фрицы стали расползаться по укрытиям. Сложить голову впустую никто не хотел…
Что сделает любой солдат, если ему прямо в харю пальнут картечью? Правильно, постарается заныкаться понадежнее. А если вокруг относительно ровное место? Побежит туда, где такого места уже нет. В лоб на пушку, а тем более — на танк, не попрет, ученые уже все. Да и сколько там этих танков? Один? А если нет?
Вот и немцы побежали. Не назад, через мост. И не вперед, под выстрелы танковой пушки и предполагаемые танковые же пулеметы. Побежали они в сторону воронок, которые присутствовали неподалеку от съезда с моста. А что бы им туда и не побежать? Ямы достаточно емкие, более того, грунт, якобы выброшенный при разрыве снаряда, лег, как ему и полагалось, в сторону полета снаряда. Тем самым создав хоть и примитивный, но все же бруствер, закрывающий от возможного пулеметного огня. А почему «якобы» выброшенный? Так это мы его вчера насыпали. И никакие снаряды тут ни при чем. Воронки вообще были от небольших авиабомб. Их даже специально углублять пришлось. Потом края подравнивать и подсыпать. Муторное это было дело…
Так что, невзирая на размеры этих «воронок», немцев туда набилось преизрядно…
— Телефонист! Пост номер пять!
— Земсков у аппарата!
— Давай, крути свою шарманку! Первая линия, как и планировалось.
— Есть, товарищ командир!
И наш сапер крутанул подрывную машинку…
С небольшим интервалом прозвучало пять взрывов. И хотя заряды были относительно невелики (всего по килограмму тротила), многим немцам этого хватило досыта…
Над площадкой описала дугу зеленая ракета.
И скрытые до того времени в развалинах и в прибрежных кустах, ударили пулеметы.
Жестким, фланкирующим огнем…
В четыре ствола.
Не жалея патронов.
Белая ракета.
Скрылся в кустах на той стороне последний убегающий немец…
Телефон.
— Гогуа!
— Я, товарищ командир!
— Высылай трофейную команду! На ту сторону переходить осторожно, мало ли… Смотреть в оба! Фрицы сбежали, а вдруг не все? Бронетранспортеры, те, что на ходу, выстроить поперек дороги и зажечь! Пулеметы, патроны, гранаты — все, что пригодится, тащите сюда. Сейчас Ковальчука вызову, он уж тут раскидает трофеи по справедливости. Пушку осмотрите, если годная к стрельбе — на эту сторону. Снаряды вообще забирайте все, какие будут. Телефонист!
— Я, товарищ командир!
— Давай НП. НП? Как там фрицы? На дороге сидят? Много? С полсотни… Пускай сидят, лишь бы в нашу сторону не лазили, а то там сейчас наши «трофейщики» шуруют. Смотрите там…
— Товарищ командир! — это один из телефонистов.
— Чего тебе?
— Там Ковальчук пришел…
— Уже? Я только звонить ему собрался…
— А он не один пришел…
Я обернулся. Со стороны дороги подходил Ковальчук. Следом за ним шел незнакомый мне командир. Сопровождала его группа бойцов, человек шесть. И кто это к нам пожаловал? Я посмотрел на петлицы. Оба-на, полковой комиссар! Птица немалого полета… Ну что, ревизия прибыла?
— Здравия желаю, товарищ полковой комиссар! Командир 82-й отдельной армейской штрафной роты старшина Леонов!
— Вольно… старшина… Полковой комиссар Грушевский. Расскажите-ка мне, что тут у вас происходит…
— Разрешите, товарищ полковой комиссар? — я кивнул в сторону телефонистов, настороженно косящихся на нежданных визитеров. — Мне необходимо отдать распоряжения…
— Действуйте, — кивнул он головой. — Только побыстрее…
— Миронов! Запроси о потерях. Наших и противника. Доклады «трофейщиков» — немедленно сюда.
— Так точно! Сделаем, товарищ командир!
— Товарищ полковой комиссар…
— Член Военного совета! — вклинился в наш разговор один из сопровождающих.
— Извините! Я этого не знал…
— Продолжайте, старшина, — жестом руки отстранив своего спутника, сказал Грушевский. — Что здесь происходит?
— Выполняю приказ, полученный командиром роты, товарищ член Военного совета! Не допустить прорыва противника на данном участке. Любой ценой!
— А где сам командир роты?
— Ранен и убыл в госпиталь. Перед этим он назначил меня исполнять его обязанности.
— Есть письменный приказ?
— Есть. Разрешите предъявить?
Видимо, этого полковой комиссар не ожидал.
— Ну… давайте, что там у вас…
— Прошу! — и я протянул ему лист бумаги, еще раз подивившись дальновидности Романова. — Копия приказа направлена в тот же день по команде. Вот также и копия донесения о происшедшем вчера бое.
— Так… — рассматривая документы, произнес комиссар. — Все по правилам… подпись, дата… Донесение тоже по форме составлено… ого! Тоже немало вы там накуролесили… А что, кроме вас, в роте не осталось командиров?
— Никак нет, остались! Старший лейтенант Городня и лейтенант Рокотов.
— Почему же капитан Романов назначил вас?
— За неисполнение приказа командира, повлекшее гибель вверенного подразделения, старший лейтенант Городня от занимаемой должности отстранен. Направлен в строй в качестве рядового бойца. Почему командир поручил исполнять его обязанности мне, а не лейтенанту Рокотову… — я развел руками. — Видимо, ему было виднее.
— И этот приказ у вас тоже есть…
— Так точно! Предъявить?
Комиссар замолчал. Заложил руки за спину и прошелся перед нами туда-сюда.
— Товарищ член Военного совета! — Это Миронов. — Разрешите обратиться к командиру роты?
— Обращайтесь.
— Товарищ командир роты! Потерь среди личного состава не имеется. Легко ранен один боец. В строю пятьдесят четыре человека. Подсчет расхода боеприпасов ведется. Потери противника, по предварительной оценке, составляют более ста человек только убитыми, около сорока человек ранено и захвачено в плен. Оказание им медпомощи затруднено отсутствием у нас медикаментов и перевязочных средств. Уничтожено три танка, семь бронетранспортеров, шесть грузовиков, два артиллерийских орудия. Захвачено одно орудие со снарядами, шесть пулеметов и миномет. Подсчет трофеев продолжается.