— Прямо на танк?
— На него.
— Сделаем.
— И вообще, если еще что-нибудь после этого останется, то такие же мероприятия надо провести и во всей деревне. Так, чтобы у атакующих, кто бы они ни были, в голове засело четко: идти можно только по прямой. Шаг в сторону сделал — взорвался к чертовой матери. Никакая пехота по минным полям наступать не будет. Ежели только ее сзади пулеметами не подстегнуть.
Сапер покивал головой.
— Задача понятна. Мин на все это у нас, конечно же, не хватит. Но не беда. Можем и просто из взрывчатки фугасов наделать. Благо, что натяжные взрыватели у меня имеются в достаточном количестве. Грамм по триста фугас поставим — самое то. И пехотинцу выше крыши, и для техники сойдет, особенно для бронетранспортера. Танки сюда, скорее всего, не пройдут.
— Это сегодня они не пройдут, а завтра? Сегодня-то мост мы удержим. Но у нас приказ держаться здесь двое суток. Так что минируй противотанковыми и деревню. Логика минирования та же: движение только по прямой.
— А не просекут немцы? Есть ведь и у них умные головы. Поймут, что не просто так мы их прямо двигаться заставляем. Сообразят: мало нас, вот и концентрируем всю оборону в одной точке. А двигаться в эту точку заставляем минными полями.
— Просекут. И какой из этого сделают вывод?
— Расчистят проход в минном поле и обойдут нас с фланга.
— Абсолютно правильно мыслишь. Как раз на это я и рассчитываю. Там, в деревне, есть поворот направо. Достаточно широкий и удобный, как раз технике пройти. Только вот ведет он в тупик. Там мостик был через реку, так его разбомбили. И идти дальше некуда. Вот туда пускай и приходят. Там-то мы их и подождем. Так что твоя задача — тупик этот со всех сторон минами обложить. Один туда вход, он же и выход. А с противоположной стороны этого прохода за минным полем мы пушку поставим, и это для них еще один сюрприз неприятный будет.
Оставив сапера заниматься поставленной задачей, я отыскал старшину артиллеристов. Мужик он был сообразительный, мысли мои хватал почти что на лету. Конечно, как артиллерист он меня на три головы превосходил. Что и неудивительно: воевать он начал еще в Первую мировую. Так что некоторые мои идеи он на корню зарезал как абсолютно невыполнимые. А по всем остальным вопросам мы с ним договорились быстро. И я с легким сердцем спихнул на него всю работу по организации артиллерийской засады. Времени на это ушло прилично, и к моему возвращению на КП я уже изрядно проголодался. Однако время к вечеру. А немцев все нет. Не придут?
Топоча ногами, к КП подошла группа Ковальчука. Парни устали и еле передвигались. Доложившись о проделанной работе, он уселся рядом со мной. Телефонисты поставили перед ним открытую банку консервов и котелок с чаем. Минут десять никто не говорил, все сосредоточенно ели.
— Смотри, командир, — показал на дорогу Ковальчук. — Никак комиссар еще кого-то прислал.
По дороге не торопясь двигалась группа людей, человек пять.
— Не похоже это на подкрепление. Маловато их. Разве что командиров прислал — это может быть. У нас тут из спецов только артиллерист да сапер. До боя дойдет, я же во всех местах одновременно быть не смогу.
Шедшие по дороге люди тем временем подошли ближе. Странно, почему-то около них нет нашего сопровождающего. А я ведь четко предупредил тыловое охранение: всех пришедших обязательно сопровождать до места.
— Вот что, Ковальчук, что-то не нравится мне эта кучка. Скажи ребятам, пусть будут настороже. Форма-то у них наша, только это еще ни о чем не говорит.
Он кивнул головой и отошел к своим бойцам.
Неизвестные приблизились. Впереди шел человек со знаками различия капитана, сопровождали его четверо бойцов.
— Здравия желаю, товарищ капитан! Ищете кого-то?
— Совершенно верно, ищу. Конкретно вас, Леонов, и разыскиваю. Собирайтесь, пойдете с нами.
Вот тебе и здрасьте! Это еще что за перец? Что-то не помню я за собой особенных прегрешений, чтобы со мной так обращались.
— Извините, товарищ капитан, не понял вас. Куда я должен идти и зачем?
— А вы что, не помните меня?
— Не помню, товарищ капитан. Вроде не встречались мы с вами раньше.
— Это плохо, Леонов. Странная память у вас стала.
Краем глаза я заметил, как напрягся Ковальчук.
Разговора нашего слышать он не мог, так что же послужило тому причиной? Видимо, в отличие от меня, наш визитер ему был знаком. И ничего хорошего от него мой боец не ожидал.
— Нет, товарищ капитан, не помню вас.
— Оперуполномоченный Особого отдела штаба армии капитан Лихов. Теперь вспомнили?
— Нет, товарищ капитан. И не очень понимаю, какие у вас могут быть дела на передовой. Если вы по рапорту старшего лейтенанта Тихомирова, то с этим случаем уже разобрался член Военного совета полковой комиссар Грушевский. Он полностью подтвердил мою правоту.
— Не знаю такого старшего лейтенанта и рапорта его не читал. У меня к вам свой интерес имеется.
Это какой же еще интерес у него есть? В любом случае, уходить отсюда сейчас мне совсем не с руки. Кто станет во главе обороны, если я уйду? Сапер? А больше некому. И действовать он будет так, как его учили. И все мои придумки коту под хвост. И уже через пару часов после начала атаки немецкие танки пойдут на аэродром.
— Извините, товарищ капитан, какие ко мне у вас есть вопросы? Готов ответить на них прямо сейчас, хотя у меня и не так много времени.
— Вот что, боец, не зарывайтесь! Это приказ, понятно вам? Быстро собирайтесь, нас машина ждет! Пять минут на выполнение, время пошло!
Ну да, узнаю повадки особиста… То-то он так и через тыловое охранение прошел. Понятно, отчего с ним сопровождающих не было. В тыловом-то охранении бывшая штабная обслуга стоит, вот он и запугал их до желудочных колик. Никто из них не решился спорить с особистом.
— Прошу меня простить, товарищ капитан, но выполнить ваш приказ не имею возможности.
— Вы совсем с ума сошли, Леонов?! Не знаете, что бывает за неисполнение приказа в боевой обстановке?
— Знаю, именно потому так и поступаю. А вы, товарищ капитан, знаете, что бывает за нарушение приказа вышестоящего руководства?
— Что вы мне тут ваньку валяете, Леонов? Какое еще вышестоящее руководство? Я здесь старший по званию.
— Здесь — возможно. Но это не значит, что вы можете творить здесь все, что вам заблагорассудится. Вот, полюбуйтесь! — и я протянул ему приказ, подписанный Грушевским.
Интересно было наблюдать за сменой чувств на лице капитана. Нескрываемое раздражение постепенно уступало место такому же удивлению.
— Но… Член Военного совета мог и не знать всех обстоятельств дела… В любом случае я обязан исполнить полученный мной приказ.