– Кто тут главный? – спросил разукрашенный детина, ни к кому конкретно не обращаясь.
– А среди вас? – отвечаю ему вопросом на вопрос.
– Я главный в нашем посольстве! Князь Генер! А кто ты – не знающий моего имени?!
Судя по всему, громила был о себе крайне высокого мнения и считал, что его должны знать все встречные и поперечные.
– Мое имя Сандр. Я являюсь лордом здешних земель. Я не знаю тебя и ничего о тебе никогда раньше не слышал. Не думаю, что я потерял что-то существенное. Кстати говоря, я и короля-то местного не знаю. До сих пор мне было как-то некогда с ним познакомиться.
Князь хмурится. Надо полагать, он ожидал иной реакции на свои слова.
– Я повелитель полутора тысяч всадников! Мое имя заставляет трепетать всех окрестных владетелей!
– Если им больше нечего делать, пускай дрожат. Ты прибыл сюда, чтобы меня пугать? В таком случае вы все ошиблись адресом.
– У нас был договор с прежним графом. Почему ты не хочешь его исполнять?
По-видимому, здешние горцы не признают обращения на «вы». Ничего удивительного: такое и у нас встречалось сплошь и рядом. Раз так, не будем метать бисер перед свиньями.
– Я ничего не знаю об этом договоре.
– Разве граф тебе не сказал?
– Я убил графа и занял его место. Поэтому у меня не было возможности подробно его расспрашивать о том, с кем и о чем он договорился.
– Об этом знали его придворные. Знал управляющий замком.
– И они тоже убиты. Мне некогда было разбираться, кто из них какую должность занимает. Косил всех подряд.
Посольство несколько ошарашено. Переговоров в таком ключе с ними никто никогда не вел. После некоторого замешательства князь продолжает разговор:
– Все равно! Договоры должны исполняться!
– Сообщи мне его суть, и я подумаю.
Генер думает. Потом поднимает голову:
– Ты хочешь обсуждать это при всех?
– У меня нет секретов от окружающих меня друзей.
– Хорошо. Ты сам этого хотел. Согласно нашему договору, мы имеем право ездить куда хотим и в любом составе. Солдаты не имеют права нам мешать. Взамен мы привозим в замок тот груз, что передает нам Одноглазый. Мы привозим также и людей. В том количестве, которое было оговорено ранее. Этого достаточно?
– Вполне. Договор расторгнут. И я не собираюсь его исполнять.
– Почему?
– Потому что я так хочу.
– Не слишком ли много ты на себя берешь? Ты представляешь, на чьей дороге стоишь?
– Мне на это наплевать. Если тебе охота кем-то командовать, так у тебя есть твои всадники. На равнине у тебя власти нет.
– Подумай хорошенько! Слишком многим ты рискуешь.
Поворачиваюсь к барону:
– А приведите-ка сюда нашего пленника...
Через несколько минут в зал вводят последнего захваченного нами адепта Молчащих.
– Кто ты? И каково твое место в Ордене? – спрашиваю у него.
Адепт озирается. Возможность убить себя у него наглухо заблокирована монахами. Двое здоровенных чернорясников стоят у него по бокам, контролируя каждое движение. А откусить себе язык он не может: в рот вставлено хитрое кольцо. Не мешая ему говорить, оно не дает возможности свести зубы. Руки у него связаны за спиной.
– Я Лорг, Ищущий.
– Принадлежишь ли ты к братству Молчащих?
Он и рад бы не говорить, но монахи, прежде чем ввести его в зал, напоили пленного отваром, вызывающим безудержную болтливость.
– Да! Я принадлежу к этому Ордену.
По моему знаку пленного выводят из зала.
Поворачиваюсь к князю:
– Ты удовлетворен? Как видишь, я знаю своих врагов. И это нас не пугает. А вот ты, князь, рискуешь многим. Ибо про меня тебе ничего не известно. Я бы посоветовал, прежде чем совать морду в пчелиный улей, выяснить, сколько там пчел и какое у них настроение.
– Спасибо! И сам как-нибудь разберусь.
Горец раздумывает какое-то время. Потом поднимает голову:
– По праву ли ты занимаешь это место? Признан ли королем?
На этот вопрос ему отвечает барон:
– Милорд Сандр сразил прежнего графа в честном поединке. Это произошло согласно всем нашим законам. Королю это может нравиться или не нравиться, но повлиять на существующее положение вещей он не может.
– Так, – кивает князь. – Я понял. Понимаешь ли, – обращается он ко мне, – что своим решением ты можешь вызвать войну?
– Понимаю. Но не понимаю ее причины.
– Люди, которые работают на Одноглазого, остаются без работы. Что они будут есть? И что будут есть их семьи?
– Пусть они вырвут с корнем красные цветы и посадят овес. Насколько я знаю, раньше вы как-то обходились и без них.
– Выживут не все. Их смерть будет лежать на твоей совести.
– С какого бодуна? Это не мои подданные. Забота об их жизни и благосостоянии – обязанность их князя.
– А что будет с людьми, которых мы привозили? Дашь ли ты денег за то, чтобы они остались живы?
– Не дам.
Горцы шушукаются. Столь полного и безусловного облома их посольство явно не ожидало. После недолгих переговоров вперед снова выступает Генер.
– Ты сам виноват. Я пробовал тебя убедить, уговорить – все бесполезно. Твой слуга сам подсказал мне выход – я вызываю тебя на поединок! И по вашим законам займу это место.
За моей спиной возмущенно сопит барон. Поворачиваюсь к нему:
– Не волнуйтесь, Лэн. Что с него взять? Нормальных доводов и аргументов эти люди не приемлют.
Встаю с кресла и спускаюсь вниз навстречу горцу. Его соратники уже отошли назад, освободив нам место.
– Ну, что, князь? Готов ли ты драться?
– Здесь?
– А чем не нравится это место? Занять его после моей смерти ты хочешь, а драться здесь желания нет?
– Мы не сражаемся пешими.
– А вот тут уже сам виноват! Надо было думать, когда вызов бросать! Ты вправе его бросить, а вот как будем сражаться – это уж мне решать. Так что драться будем здесь. Тем оружием, которое у нас при себе имеется. Не нравится – признавай себя побежденным! Сразу оговорюсь: ехать к вам в горы и вешать себе на шею твои полторы тысячи головорезов я не собираюсь. У меня и здесь забот хватает.
Горец долго не раздумывает. Резкое движение – и он выхватывает свой меч. Действительно, здоровый дядька. Он держит его одной рукой. Чуть напряг бицепс, крутанул – сверкающее лезвие с глухим гулом описывает круг в воздухе. Так, парень крепкий. Интересно, как долго он может вертеть в воздухе эту хреновину? Делаю шаг вбок. За моей спиной слышу топот ног: мои соратники освобождают место для схватки. Князь перекидывает меч из руки в руку. Улыбается. Для него уже все ясно. Рунный клинок по своим размерам значительно уступает его мечу. Надо полагать, все его выкрутасы относительно конного поединка были просто дымовой завесой. Он и пеший со своим мечом управляется будь здоров. Так что, вызвав меня на поединок именно сейчас, он наверняка учел эту возможность. Своим длинным клинком горец может нашинковать меня в мелкую полоску, не приближаясь на дистанцию, где его можно достать моим оружием. Судя по довольным ухмылкам на мордах его сотоварищей, они приняли деятельное участие в данной затее. Небось кто-то из них и подсказал. Ну, что ж, дорогие товарищи, тем сильнее для вас будет облом.