Однако же пора и о себе подумать.
Еще когда меня тащили сюда, я попросил плеснуть мне на рану крепким вином. Понятное дело, что это весьма условный антисептик, но в данной ситуации и это божий дар!
Кое-как доковыляв до своих вещей, я выволок на свет «Кюлленберг». Щелкнули замки. Так… йод должен где-то быть… ага, вот пузырек в углу. Теперь спирт… он в пластмассовой бутылочке. Стаканчик, благо он всегда в наличии есть, сыплем туда кристаллики йода. Сколько? А хрен его знает, сыплем на глазок. Спирт – сколько? Грамм с полсотни? Многовато… Урежем осетра наполовину. Ну вот, что-то вышло. Сколько процентов этот раствор? По медицине полагается пять. А что у меня? Похоже, что вышло крепче. Еще спирта туда, посветлело.
Убрав на место чемодан, я доковылял до кровати и улегся назад. Осторожно, стараясь не задеть торчащее древко, освободил рану от повязки, сразу закапала кровь.
Отлив половину содержимого стаканчика про запас, выплеснул на рану остаток.
М-м-мать!
Словно огнем шарахнуло!
То ли йода пересыпал, то ли со спиртом переборщил…
В глазах пошли круги, и, не сдерживаясь более, я в голос выматерился.
– Что за шум? И крики громкие?
– Кого там еще черти принесли? – Я резко повернулся к двери. В ране снова стрельнуло, и мои зубы заскрипели от боли.
В дверях стояла невысокая девушка, я бы сказал – девчушка. Худенькая и стройная, с копной русых волос. Около ее ноги на полу лежал приличных размеров мешок. И как она его только носит?
– Что шумишь? – спросила она.
– Рана болит…
– А чего ж ты еще ожидал? – вскинула она удивленно брови. – Чай, не веткой стегануло!
Легко подхватив свой мешок, она подошла к кровати.
– Ну-ка… ложись, глянем, что там у тебя…
Тонкие, но неожиданно сильные пальцы развернули меня к свету.
– А с раной что такое? Чем ее испачкал?
– Это… настойка такая, на вине… чтобы заразу всякую очистить…
– Сам придумал или подсказал кто?
– Подсказали.
– Угу… не вертись!
– Так больно же!
– Хм, а сказали – солдат…
– Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации…
– Не волнуйся, уж точно не хуже тебя справилась бы! А так?
Руки ее прошлись по моему плечу легкими прикосновениями. Сразу стало теплее, боль слегка отступила.
– Легче!
– То-то! Лежи, не мешай…
Она осматривала рану, осторожно прощупывая мое тело своими тонкими пальцами. Нахмурила брови, обнаружив что-то, провела пальцами по груди. Замерла, как будто пытаясь разобрать нечто, слышное ей одной. Кивнула головой:
– Ладно. Еще можно с тобою работать.
– А что, иначе тоже могло быть?
– Да. От смерти я вылечить не могу. От всего остального можно попытаться.
– Так ты лекарь, за которым Олерт посылал?
– Олерта я не знаю, а что до всего остального – правда. Посылали за мной. Буду тебя лечить…
Подойдя к двери, она открыла ее и повелительно крикнула. Через несколько минут в комнату вошли двое парней. Они принесли ведро с горячей водой и лохань, от которой поднимался пар.
– Это я сказала им, чтобы кипятком ее ошпарили, – заметив мой удивленный взгляд, сказала девушка.
– Понятно… тебя как зовут-то?
– Тебе зачем?
– Ну… как-то же я должен тебя называть?
– За лечение мне заплатили, если все хорошо пройдет, то ты скоро уснешь и в себя придешь, когда меня уже не будет.
– А если плохо?
– Тогда тебе будет уже не до праздных разговоров…
– Да уж… умеешь ты ободрить пациента…
– Кого?
– Ну… в наших краях так называют больного.
– Да? И чем ты болен?
– Я ранен!
– По своей собственной дурости! Нечего было в драку лезть! Вот что, ребята, – повернулась она к вошедшим парням, – привяжите-ка этого драчуна к лавке. Да покрепче.
Не успев возмутиться, я оказался на лавке, и оба дюжих молодчика привязали меня к ней так крепко, что аж дыхание перехватило.
Девушка между тем сбросила рубаху, оставшись в тонкой безрукавке. А фигурка у нее хороша!
Вымыв тщательно руки, она присела около меня.
– Вышли все! Будете нужны – позову!
Удивительное дело, но оба парня безропотно ее послушались. Она еще раз наклонилась надо мною и принюхалась.
– Хм… не нравится мне этот запах…
В ее руке оказался зловещего вида нож.
– Что ты хочешь делать?
– Разрезать тебя на части. А что? Ты против?
– Да как-то не в восторге от такой перспективы.
– Мудрено ты выражаешься, – ее пальцы пробежались по краям моей раны. – Солдат, говоришь?
– Капрал!
– Ну, это не слишком важная птица…
– Уж какая есть! Многое успел повидать… Постой! Ты меня этим ножом резать хочешь?
– Есть другие предложения?
– Есть. Вон там, в углу, под плащом, лежит… э-э-э… ящик. Будь добра, принеси его сюда и поставь на пол.
Моя лекарша удивленно изогнула бровь, но чемодан принесла.
– Руку освободи. Правую. Спасибо.
Приоткрыв крышку «Кюлленберга», я запустил туда руку. Так, кисти – не то, ага, вот и инструменты. А спирт где? Вот и он.
– Вот, держи. Здесь, в свертке, есть два ножа. Они сделаны из очень хорошего железа и очень острые. В этой бутылочке есть крепкое вино, оно может хорошо очистить лезвия ножей.
– Они и так достаточно чисты, – пробормотала девушка, внимательно рассматривая скальпели. – Даже блестят!
– Не вся грязь видна глазом.
– Не спорю, – серьезно кивнула она головой. – Ты многое знаешь, солдат! Ладно, где там твое вино?
Закончив свои приготовления, она повертела, примериваясь, скальпель и наклонилась надо мной.
– Терпи. Я сниму твою боль, но всю ее забрать не смогу. Понимаешь меня?
– Да.
От ее рук пошло какое-то успокаивающее тепло. В моей голове вдруг стало как-то спокойно и чисто. Как сквозь сон ощущал я прикосновения к плечу, какие-то толчки, нажатия. Что она там делает? Гладит меня по плечам? А когда же резать начнет? Таким макаром еще никого не вылечили…
А-а-а!!!
Острая боль пронзила меня от пяток до макушки!
Прокатилась волною по всему телу и выплеснулась наружу через простреленное плечо!