— А… предложение барона? — поднимает епископ на меня взор.
— Вы меня, ваше преосвященство, надеюсь, за мерзавца не держите? Что, неужели кто-то всерьез решил, будто я смогу принять такое предложение? Ну… знаете ли…
Слов у меня просто не остается. Резко повернувшись на каблуках, выхожу из комнаты. Хлопнув дверью, сбегаю по лестнице и выхожу во двор. Отпихнув часового, выскакиваю на улицу и быстрым шагом удаляюсь от дома. Ни хрена ж себе! Не ожидал…
Никого сейчас видеть не хочу!
Пройдя по переулку, сворачиваю еще куда-то и присаживаюсь на лавочку около небольшого домика.
Здесь тихо, только в пыли копошатся куры. Откуда-то издалека доносятся обыкновенные звуки городской жизни. Но здесь ее не видно совершенно.
— Кхе-кхе… Вы позволите?
Старый-престарый дедок. Я что же, его место занял?
— Да ради бога! На минутку всего и присел…
— Не волнуйтесь, любезный господин! Просто я уже привык тут сидеть. Старым костям немного надо, всего-то и радости — на солнышке погреться, когда погода позволяет. А сейчас — как раз такой денек.
— Присаживайтесь. А я уж пойду себе…
— Нет-нет, оставайтесь! В кои-то веки кто-то присел ко мне на скамейку! Здесь нечасто ходят люди…
— Отчего же?
— У нас, любезный господин, нехорошее соседство.
— Это вы графский дом имеете в виду? Так его хозяин вроде бы неплохой человек?
— Ничего не могу сказать вам против, хотя он и… ну, вы меня понимаете?
— Серый, что ли?
— Ну да. А вот жена у него — просто ангел! Ее тут все любят!
— Уж я-то думаю!
— Ну, и от лорда никто из нас ничего плохого не видел. Пусть он и не из нашего мира, но нам с того не хуже. Нет, он по-своему добрый человек. Хотя и Серый.
— Так в чем же тогда дело?
— Вот этот дом, любезный господин, — посох в руке старика указывает на ближайшее строение. — Это нехороший дом, около него никто не решается присесть или остановиться.
— Чем же он плох? Обычный дом.
— Хозяин у него был… как бы это вам сказать… словом, плохой человек.
— Он что — детей по ночам жарил? Суп из девственниц варил?
— Господь с вами, любезный господин! Такого ужаса даже и я отродясь не слыхивал! Он был… чернокнижник!
— Колдун?
— Нет, такого тут быстро бы извели! Он писал черную книгу!
— Ее кто-нибудь видел? Читал?
— Видели! И многие! А вот читать — господь уберег!
— И что же с ним стало?
— Однажды он просто не вышел из дома. Когда к нему вошли, то он лежал на спине, и лицо его было жутко перекошено! Будто бы он увидел… ну, сами понимаете, кого!
— Только лицо?
— А вы проницательный человек. Нет, пальцы рук тоже были сведены и скрючены. Вся одежда разорвана, будто бы он пытался сам ее разодрать.
— Царапины на лице были?
— И на шее тоже.
Судорожное сокращение рук. Классическая картина отравления — бедняга испытывал приступы удушья и старался хоть как-то облегчить себе дыхание. Стрихнин? А он в этом мире есть? Хотя что-то похожее наверняка присутствует.
— Книга?
— Ее не нашли. Хотя, судя по всему, уж книгу-то искали не мы первые! В доме все было перевернуто и разбросано.
— И что же было после?
— Ничего. Дом забили досками. Там больше никто не живет.
— Как давно это случилось?
— Да уж… года три. Или больше? Не помню…
Оставив словоохотливого деда на скамейке, подхожу к дому. Совершенно обычный домик. Момент… Две трубы? Насколько я в курсе — это роскошь! За вторую трубу здесь платят особо — это как раз один из тех странных налогов, который и был отменен вместе с прочими несуразностями. Но хозяин-то прежний его платил! Стало быть — деньги были. А жил в маленьком домике… Нестыковка!
Обойдя дом, обнаруживаю дверь. Она мало того что забита досками, так еще и опечатана. Печать, кстати говоря, вполне себе свежая, уж точно не трехлетней давности — сургуч столько не проживет. Особенно на улице, под открытым небом. Значит, в доме кто-то был… И недавно. Осмотрев входную дверь, качаю головой. Нет, скорее всего, просто печать обновили. А зачем? Чья у нас печать?
Хм…
Печать оказалась… графской. То есть — прежнего графа, мною упокоенного. Она у меня в замке на столе лежит. Это что же — граф Дарен самолично тут бывал? Да нет, вряд ли… Послал кого-нибудь, вот это — вернее. Однако же! Дарен знал про этот дом!
А я чем хуже?
Доски — долой!
Печать — да и хрен бы с ней!
Замок. Ключа нет… Впрочем — отчего же нет? Вот он — универсальный ключ, на боку висит.
Со скрипом отворилась покосившаяся дверь, и я вошел в узкую прихожую.
Обыск тут, говорите, был?
Ну-ну… назвать это обыском? В принципе можно. Слон и мышь — тоже, в общем, млекопитающие. Вот только разница у них… как бы это сказать, слишком уж очевидная. Тут просто места живого не оставили — буквально все в клочья разнесли. А я ведь знаю, когда такое случается. Приходилось подобные вещи видеть. Когда очень нужно что-то отыскать — а оно и не отыскивается! Вот тут планка падает окончательно, и начинается тупой разнос на части всего, что только можно сломать. Сколько человек здесь орудовало, сказать сложно. Да и не нужно по большому-то счету. Три года прошло, где этих злодеев искать?
А что искали?
Прикинем.
Вот полка лежит — ее только что не на части разломали. Отчего? Двойное дно нашли? Да, вот оно — присутствует. И порошок какой-то из него рассыпался. Не взяли, стало быть — не то. Однако же полочка относительно габаритная.
А вот поставец на боку лежит. Он целый. Не сломали, просто в сторону отбросили. Делаем вывод — искомую вещь в него не спрятать. Уже проще — знаем минимальные габаритные размеры разыскиваемой штуки. Значит, всякую мелочевку побоку.
Комнат в доме оказалось четыре. И здоровенный подвал внизу. Там-то и отыскалась вторая печка. Точнее — очаг. И весьма немаленький. Где-то я уже подобную штуку видел… А! «Дом премудрого цыпленка»! Иначе говоря, алхимическая печь. Ну, не совсем такая, как в нашей действительности, но очень похожая. Надо думать, мысли аналогичных специалистов, независимо от их местонахождения, идут похожими тропами.
И что ж выходит — здесь местный алхимик жил?
«…Он писал черную книгу…»
Алхимик?
Ну… в общем, мог, конечно, и писать. Собственно говоря, отчего бы и нет? А мог — записывать. Результаты исследований и опытов, например. Со стороны глядя — разницы никакой. Надышался или напробовался каких-то своих зелий, да и отбросил копыта. Вполне естественная смерть для алхимика.