Он всегда должен выглядеть обычным пенсионером, возвращающимся с прогулки.
Конечно, Артур отдавал себе отчет в том, что в милицейских оперативках рано или поздно появится его имя. Однако он не мог изменить себе. Скромность была для него не вынужденной конспиративной мерой, а чертой характера, по нынешним временам редкой даже среди настоящих бродяг.
Артура вовсе не вдохновлял пример держателя общероссийского общака Паши Цируля. Паша Цируль жил на громадной вилле в подмосковном городе Жостово, держал в подземном гараже три «Мерседеса», обставил дом дорогой мебелью и нашпиговал электроникой.
Артур, хоть и не одобрял такого поведения «общероссийского старосты», но и своего возмущения, по крайней мере вслух, не выражал.
Однажды он сказал кому-то из своих близких друзей по поводу Цируля: «Что взять с бывшего гопстопника, он и по-русски-то толком разговаривать не умеет, одна матерщина. Нравится ему, пусть гуляет. Недолго осталось. Насколько я знаю, Паша прочно сидит на игле. А это до добра не доведет».
Круглую дату в своей биографии Артур даже не собирался отмечать, но затем под давлением друзей сдался.
Мысли о пышном застолье и множестве званых гостей он отмел сразу. Решил посидеть в узком кругу среди самых близких друзей в каком-нибудь хорошем ресторане. Выбор пал на «Райский уголок».
Этот небольшой уютный ресторанчик на улице Куусинена порекомендовал Артуру один из его давних знакомых – известный законник Шакро. Он также был среди приглашенных на празднование юбилея Артура.
Однако за пару дней до этого славного события Шакро замели оперативники московского РУОПа. О том, почему это произошло, пока никто ничего толком не знал. По слухам, у Шакро нашли то ли наркотики, то ли газовый пистолет, переделанный под стрельбу боевыми патронами.
Как бы то ни было, вечеринка в честь дня рождения Артура была уже назначена, и отменить ее был не в силах даже РУОП.
Константин приехал к Артуру пораньше, чтобы в спокойной домашней обстановке поговорить по душам, узнать, чем живет Старик, как он уважительно называл человека, с которым были связаны драматические страницы его биографии.
В прихожей небольшой двухкомнатной квартиры Артура они сердечно обнялись.
– Здравствуй, дорогой, здравствуй, – приветствовал Артур Константина. – Рад тебя видеть.
– Мир дому твоему, Артур. Как живешь? Как здоровье?
– Здоровье как воздух, – засмеялся Старик, – замечаешь только его отсутствие. Проходи, дорогой. Можешь разуться, надеть тапочки. У меня тут все по-домашнему.
Несмотря на то что разговор еще не начался, Константин сразу отметил поразительные перемены в облике и поведении Артура.
Еще несколько месяцев назад Панфилов видел перед собой уставшего от жизни, занятого своими внутренними проблемами человека, который с глубоким беспокойством и отчасти обреченностью взирал на окружающий мир.
Теперь же старый вор приободрился, был энергичен и деятелен. Лицо его порозовело, морщины разгладились.
Вначале они прошли на кухню. Артур сразу же поставил на плиту кофейник.
– Тебе, конечно, кофе, Жиган?
– Мои привычки ты хорошо знаешь, – улыбнулся Панфилов. – Кофе, и покрепче.
– У меня есть хороший – «Якобс». Могу предложить для поднятия тонуса немножко коньячку к кофе. Французского у меня нет, но есть замечательный молдавский коньяк «Виктория». Пил когда-нибудь такой?
– Нет, – честно признался Панфилов, – я и названия-то такого не слыхал.
– Ничего удивительного, редкая вещь. Говорят, что его так назвали в честь жены Брежнева. И сам он очень любил этот напиток. Не знаю, правда это или нет, но коньяк отменный. Двадцать пять лет выдержки, между прочим.
– Хороший срок.
– Это верно. Уж в чем в чем, а в сроках я разбираться за свою жизнь научился, – пошутил Артур. – Вот, взгляни.
Он достал из кухонного шкафа широкий пустой бокал и протянул его Жигану.
– Это что такое?
– А ты понюхай, – загадочно прищурился Артур.
Панфилов потянул носом, потом хмыкнул.
– Ты что, недавно отсюда коньяк пил?
– Густо пахнет, правда? А ведь в этом бокале «Виктории» не было три дня. Представляешь, три дня назад выпил немножко, а аромат держится до сих пор.
– Не могу поверить, – искренне изумился Константин.
– Сейчас попробуешь, поверишь. Ведь настоящий расцвет коньяка наступает в двадцать пять лет. Все оттенки начинаешь чувствовать. Кофе готов.
Артур налил Константину большую чашку густого черного напитка, захватил с собой бутылку, два бокала, и они прошли в комнату, где уселись на диван.
– Погоди-ка секундочку. – Артур достал из-за спины пульт дистанционного управления, включил стереосистему. Приглушенно зазвучал нервный саксофон Чарли Паркера.
Панфилов тут же вспомнил о подарке, который лежал у него в дорожной сумке, оставленной в прихожей.
– Чуть не забыл. Извини, я на минуту.
Он вышел в прихожую, открыл сумку, зашелестел упаковкой, через несколько мгновений вернулся.
– Артур, это маленький презент тебе, чисто от души. Есть у меня и еще кое-что, но это позднее, в торжественной обстановке.
Артур вначале с удивлением посмотрел на подарок, затем на Константина.
– Джазовая коллекция Фрэнка Синатры? Насколько я знаю, такие записи в магазине просто так не купишь.
– Да, – улыбнулся Константин, – пришлось напрячь американских знакомых.
– Спасибо, – расчувствовался Старик. – В фантазии тебе не откажешь.
Он сразу же распечатал коробку, достал один из дисков, установил в стереосистему. Комнату наполнил бархатный голос Синатры.
– Давай выпьем за джаз, – предложил Артур, разливая коньяк по бокалам.
– Первый тост положено за именинника.
– Брось, Жиган, к чему нам эти условности. Вот сядем за стол в «Райском уголке», тогда вот и произносите тосты за здоровье именинника, а сейчас я хочу выпить за то, что мне больше всего нравится. За джаз. Дай бог здоровья Синатре. Только погоди, Жиган, не торопись. Этот коньяк нельзя пить быстро. Чтобы почувствовать все его оттенки, нужно разогреть бокал в руках, а потом вдыхать минуты две-три аромат. Давай-давай, приучайся.
Панфилов поступил так, как советовал ему Артур.
– Коньяк нужно вначале согреть в ладонях, только тогда можно по-настоящему ощутить его аромат. Букет чувствуется тем лучше, чем коньяк становится теплее. Держи ладонями бокал и побалтывай. Да, вот так. Видишь, как он стекает по стенкам медленно, густыми пятнами. Настоящий коньяк должен стекать по стенкам бокала как масло. Должны оставаться следы. Теперь вдыхай аромат. Ну как?