Лишь когда за ним захлопнулась дверь подъезда, Константин вдруг заметил, что все еще сжимает в руке паспорт, найденный в кармане покойника. Надо же, он совершенно забыл про него! Мгновение поколебавшись, сунул синюю книжечку в куртку.
«Избавлюсь при первой же возможности!» – твердо решил он и уверенным шагом направился в сторону центрального проспекта, переливающегося огнями, словно новогодняя елка…
* * *
Гостиница, в которой поселился Константин Панфилов, мало походила на пятизвездочный отель. Несмотря на приличную сумму, которую ему пришлось выложить за номер-люкс, расположенный на втором этаже, сервис не соответствовал европейским стандартам. Полотенца в номере были влажными, унитаз урчал, а мебель на первый взгляд казалась совершенно добитой. Константин даже засомневался – не ошиблась ли дежурная-администратор, выдав ему ключ именно от этого номера?
Впрочем, он никогда не был ярым поклонником комфорта. Несколько ночей мог бы перекантоваться и в гораздо худших условиях. А здесь хотя бы есть телевизор и холодильник, так что со скуки или голодной смертью он точно не умрет.
Заперев за собой дверь, он бросил сумку в угол комнаты и, вытряхивая из пачки сигарету, подошел к окну. На душе было тревожно. Этот вполне милый и уютный город действовал на него угнетающе. Захотелось махнуть на все рукой и первым же поездом укатить в Москву. И забыть, как кошмарный сон, улицу с пролетарским названием Краснозвездная, кирпичный дом под номером три и четырнадцатую квартиру, где вместо симпатичной Полины и ее шестилетней дочурки он натолкнулся на черт знает кого. Если бы не слово, данное Пашке, умчался бы отсюда к чертовой матери. Уж лучше глотать пыль в окрестностях Грозного или гоняться за бандитами-отморозками по тихим московским дворикам, чем заниматься поисками молодой бабы и ее чада в десятимиллионной республике. Почти то же самое, что искать иголку в стогу сена…
Но в глубине души Константин знал, что никуда не уедет, пока не выполнит последнюю просьбу друга. Он же дал слово. Значит, должен сдержать его. Тем более что в Москве его никто не ждал. Разве что фээсбэшники, да и то только для того, чтобы упрятать в Бутырку.
Нет, Константин Панфилов, более известный в определенных кругах как Жиган, не был бандитом в общепринятом смысле этого слова. Несмотря на то что ему не раз приходилось участвовать в вооруженных разборках и, что греха таить, убивать. И несмотря на то что четыре года из своих тридцати восьми он провел на зоне. Туда залетел по глупости – хотел помочь брату расплатиться с долгами и не придумал ничего лучшего, чем угнать машину. Молодой был, горячий, искренне верил, что пронесет, раз цель у него благородная. Но не пронесло… Слава богу, прокурор попался несволочной – мог бы впаять в два раза больше.
Зона стала для него хорошей школой жизни. Именно там он научился с первого взгляда определять друзей и врагов, плохих и хороших людей, трусов и храбрецов. Именно там он понял, что любую, даже безнадежную ситуацию можно переломить, если очень этого захотеть. С тех самых пор он только и делал, что переламывал безнадежные ситуации, и в результате нажил себе немало врагов как среди бандитов и фээсбэшников, так и среди сильных мира сего, именуемых олигархами.
Нет, он не считал себя новоявленным Робин Гудом. И не однажды давал себе слово не ввязываться в чужие разборки. Занимался бизнесом, пытался наладить личную жизнь, даже купил квартиру в Москве, чтобы осесть там раз и навсегда. Но каждый раз, сталкиваясь с откровенной несправедливостью, почему-то не мог равнодушно стоять в стороне. Особенно, если видел, как из-за чьей-то алчности страдают невинные люди. Жизнь, словно бы в насмешку, подсовывала ему новые испытания. Некоторые он преодолевал с честью. Из многих выходил победителем. Но были и такие, о которых Жигану не хотелось вспоминать…
И вот теперь он приехал в Минск. Казалось бы, с благой целью – помочь семье погибшего друга. Но не успел, как говорится, ступить на землю, как вновь погрузился в откровенный беспредел – стал невольным свидетелем убийства незнакомого мужчины.
«Тебя это совершенно не касается! – мысленно уговаривал он себя, стоя у открытого окна и равнодушно осматривая открывающийся перед ним вид. – Чужой город, чужое государство, чужие разборки. Ты приехал сюда, чтобы найти дочь и жену Пашки Дегтя. Вот если бы из квартиры выносили ее труп, тогда…»
Что было бы «тогда», Константин так и не смог четко сформулировать. Никогда не расстающийся с оружием, на этот раз он не взял с собой даже пистолета. Приехал, как говорится, налегке, с открытым сердцем, с открытой душой… И вновь окунулся в такое же дерьмо, какое в Москве можно было встретить на каждом углу.
«А может, свалить отсюда к чертовой матери? – Константин посмотрел на часы – последний поезд до Москвы уходил через сорок минут. – Если по-быстрому собрать вещи, то вполне можно успеть», – подумал он и тут же устыдился собственного малодушия. Нет, он не может уехать из Минска, не повидав Полины Дегтяренко. В конце концов, он обязан встретиться с ней хотя бы для того, чтобы сообщить о Пашкиной смерти. Даже если она переехала на новую квартиру, даже если он перепутал адрес, ему стоит вернуться на Краснозвездную еще раз. Зачем? Да хотя бы для того, чтобы переговорить с соседями.
А что касается трупа неизвестного мужчины, то он постарается выбросить из головы этот неприятный инцидент.
При ярком свете дня дом, в котором Константин побывал вчера вечером, показался ему не таким уж и мрачным – кирпичная четырехэтажка, построенная в середине пятидесятых, вполне добротная и респектабельная. Картину дополняли утопающая в зелени детская площадка, традиционные старушки у подъезда, трое алкашей с удивительно интеллигентными рожами, распивающих на лавочке бутылку вина со смешным названием «Крыжачок»… В общем, самый обыкновенный двор, чем-то неуловимо напоминающий тихие арбатские переулки.
Поднявшись на четвертый этаж, Константин внимательно осмотрел двери четырнадцатой квартиры – ничего такого, что внушало бы подозрение. Перед дверью – посеревший от пыли резиновый коврик. На нем – слой песка. Замок стандартный, обычная дверная ручка, «глазок» самый обыкновенный. Приложив ухо к дерматиновой обивке, прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. На какой-то миг ему показалось, что все произошедшее с ним вчера – не более чем игра воображения.
Терзаемый сомнениями, отошел к двери соседней квартиры и нажал кнопку звонка. Через пару мгновений до его слуха донеслись легкие, едва уловимые шаги, и женский голос спросил:
– Кто там?
– Из жэка, – соврал Константин, по опыту зная, что любой другой ответ вряд ли заставит хозяев открыть ему дверь. Послышался скрежет замков, и на пороге появилась тридцатилетняя белокурая женщина. Даже старенький выцветший халатик был не в состоянии скрыть достоинства ее отменной фигуры – высокую грудь, осиную талия, чуток широковатые бедра, точеные, словно вырезанные из мрамора, щиколотки. Мечта каждого мужика, да и только! Портили впечатление лишь порванные колготки да заношенные до дыр тапочки, «просящие каши». Перехватив взгляд Константина, женщина откровенно смутилась. И, чтобы скрыть неловкость, заговорила деланно резким голосом: