— Это было до того, как я узнал о Рокере.
— Ваун? — прошептала она, глядя в окно. Он не ответил, и она быстро и нервно пробормотала:
— Ваун, милый, я знаю, что это покажется тебе безумием, но… На самом деле я еще никогда этого не делала. То есть, большинство моих знакомых девчонок делали, ну, понимаешь, они давно начали, потому что родители поощряли их, некоторых из них, даже совсем малышек, и у них уже было множество любовников, а я ждала, и я так заждалась, что теперь я боюсь начинать, правда, сумасшествие?
Первый раз — все равно что прыгнуть в бассейн с холодной водой, и я наберусь уверенности, что все будет в порядке, но из первого раза я уже невесть что раздула, так что, ну, это безумие, я понимаю.
Да, это было безумие. Он не знал, что еще сказать, по каким-то причинам уровень его возбуждения снова взлетел, как Q-корабль. Ни разу в жизни? Почему эта извращенная мысль так его возбуждает? Потому что так было задумано.
— Прошу прощения за вопрос, но что плохого в лейтенанте Клинке? Вы похожи на хороших друзей.
Она неотрывно смотрела на окно, пряча от него свое лицо.
— О, ты никому не скажешь об этом?.. Я только предполагаю, конечно… но, по-моему, он тоже никогда не делал этого, а если делал, то не очень часто, и было бы глупо, не так ли, если бы этим стали заниматься двое, оба из которых делают это впервые и не знают, что делать? То есть, два неуклюжих новичка? Она нервно хихикнула. — Но Клинок сказал, что он понимает и чтобы я просто ему сказала, когда буду готова.
Святой Джошуаль!
— Он… не против?
— О, нет! Даже хочет этого, мне кажется. Совершеннейшее безумие! Впрочем, это типично для дикой расы — всю жизнь путаться в беспорядочных проблемах размножения.
— Фейрн. Клинок — спейсер. У него есть возможность… То есть существует препарат для девочек под названием «размягчитель», и спейсер…
— Он не будет. Он говорит, что это не было бы достойно.
— Достойно? Недостойно? Если ты попросишь его?
Она опять хихикнула и провела тонким пальцем по щеке.
— У Клинка очень жесткие представления о достоинстве.
— Убеди его. — Теперь и Ваун заразился безумием. За кого он сейчас спорит?
— Не уверена, что смогла бы. Клинок благоговеет перед дисциплиной. И это не было бы честно. Он бы ненавидел себя потом.
— Я уверен, что он бы это пережил… А я что? Почему я? — спросил он, в то время как каждая клетка его тела вопила: «Почему нет? Зачем лезть в проблемы этой маленькой одурелой рэндомки?»
— Ну, мне говорили… я думала, ты… мне показалось, что ты…
— Кто говорил? — спросил он, снова исполняясь подозрений.
— Одна подружка сказала мне, что ты самый превосходный любовник из всех, кого она знала, и если я объясню, что я нервничаю, ты будешь нежен, поможешь и… Ой, вот дерьмо. Мне бы просто хотелось, чтобы ты… Ты не мог бы сделать это сейчас, а?
— Мэви?
Она повернулась и уставилась на него с испугом, а после кивнула.
Мэви! Вечно Мэви! Он влип в ее паутину, как слепой жук, прошлой ночью и до сих пор не может выпутаться.
— Это что-то типа спланированного розыгрыша, полагаю? Что на самом деле у тебя с Мэви? Дитя вот-вот разревется.
— Ой, я во всем этом запуталась…
— Расскажи мне! Чего я не знаю?
— Она моя мама.
Не соображая, что делает, Ваун подошел к ней и выглянул в окно.
— И она послала тебя ко мне? Сутенерша собственной дочери?
Он расслышал всхлип.
— Нет. Это мое решение.
— Зачем?
Еще одна шпионка, естественно. Нет конца их грязным подозрениям, их любопытству…
— Я вам говорила.
— Я ни единому слову не поверил!
— Но это правда! — оборвала Фейрн, и он повернулся к ней лицом. Теперь он разглядел сходство. У Мэви волосы потемнее, но тоже, конечно, рыжие. И веснушки у нее были, но не такое изобилие.
— И ты хочешь быть хозяйкой в Вэлхэле? В качестве платы?
— Да. То есть, нет!
— Этому есть название, гражданка Фейрн. Это называется блядство!
Побледнев, она уселась на кушетку и уставилась на него. Он отвернулся.
— Я знаю, что вы на самом деле не такой, вот так, — резко сказала она.
— Какой не такой?
— Грубый, заносчивый и так далее. Я знаю, что то, что было между вами и мамой, испортило и ожесточило вас, и что до этого вы прятали свое естество под этой твердой скорлупой. Я знаю, что здесь, в Вэлхэле, у тебя были сотни девиц, ты в вечной отчаянной гонке ищешь замену той, кого ты по-настоящему любил, а настоящий Ваун совершенно не такой, по сути ты очень любящий, внимательный…
— О, Кранца ради! Я полагаю, что эту чушь в твою маленькую прекрасную головку затолкала твоя сумасшедшая мамаша?
Фейрн теперь стояла на ногах и визгливо орала.
— Я думала, ты хочешь! Я бы никому не стала навязывать свое тело. Прости, если ты счел мою просьбу оскорбительной или унизительной, или подумал, что я слишком тощая. Мэви сказала, что ей показалось, что ты ищешь хозяйку, а я знала, что прекрасно справилась бы с этой работой, потому что я видела, как она управляет Аркадией, а что касается сексуальной части, ну, она всегда говорила, что ты был самым прекрасным любовником из всех, кого она знала, так что мне показалось, что ты не будешь против того, чтобы поучить меня… Я не считала, что это столь уж великая честь, о чем я просила, — ты выглядел так, будто хочешь съесть меня! Спенсеры вечно гоняются за девчонками. Или мальчишками. То есть, женщины-спейсеры гоняются за мальчишками. Я считала, что спейсер…
— Не называй меня так! — крикнул он. — Я не такой, как они!
— Что? Но… Кранц! Что он несет?
— Нет, я такой же, конечно. — Он выпускник Доггоца! Он великий герой Патруля. Разумеется, он спейсер. — Просто… ну, я подумал об этой жуткой банде, которую Рокер притащил с собой…
Дикая раса. Съехавшие с катушек на сексе. Но ничего подобного этой запутавшейся девчонке он еще не встречал. А что касается лейтенанта…
— Клинок знает, зачем ты сюда приехала, или он верит в сказку про интервью?
Ее злоба увяла и обратилась в печальное смирение.
— О, он тут же догадался. Он сказал, что мне от этого пользы не будет, но он был не против подождать, если ты захочешь, чтобы я год-другой побыла твоей любовницей. Он очень надежен. Клинок, пусть ему и не хватает немного чувства юмора. И я не хочу, чтобы тут из-за меня был бардак.
Она наклонилась, чтобы поднять брошенную им рубашку, подошла к двери и молча протянула ее Вауну. Мгновение он просто смотрел на нее, рубашка замерла между ними, пальцы соприкоснулись. Он не мог разглядеть обмана в ослепительных бриллиантах ее глаз, голубых и мерцающих. Он понял, что склонен поверить ей.