– Братан, выручай, меня отморозки грабят!
– Сиди на месте! – крикнул Костя поднявшемуся охраннику, который с недоумением глядел на странную троицу, не зная, что делать. Но, услышав команду начальника, он спокойно сел на стул, поднял с пола упавшую газету и принялся читать.
Титов и Пастухов вывели наркоторговца на улицу и повели к припаркованной недалеко иномарке Титова.
– Куда его? – спросил Юра, когда они подошли к машине. – В салон или в багажник?
– В багажник, конечно, – ответил Костя.
Юра открыл багажник и скомандовал:
– Давай лезь быстро.
Захлопнув дверцу, он уселся в джип. Костя уже сидел за рулем. Из багажника доносились стоны.
– Заткнись! – рявкнул Костя. – Иначе в рот тряпку засуну.
Он завел машину и тронул ее с места.
– Куда мы теперь? – спросил Пастухов.
– В «Звездную ночь», здесь недалеко. Там Сашка Костюченко еще одного толкача пасет.
Джип не спеша покатился по улице, проехав мимо входа в казино. В этот момент из него выскочил высокий худой парень, тот самый, которого Титов и Пастухов видели в туалете. Он, перебежав на другую сторону улицы, сел в бежевые «Жигули» восьмой модели и, стартовав на большой скорости, погнал машину за удалявшимся от казино джипом.
* * *
– Как, мать твою, это могло случиться? Я же велел тебе не спускать с него глаз! – раздраженно говорил Костя стоявшему перед ним высокому широкоплечему парню, который слушал его, понурив голову.
– Сам не знаю, – оправдывался парень. – Я все время за ним следил, и он из зала никуда не удалялся, кроме туалета. Но не могу же я каждый раз ходить с ним в сортир, ведь ты сам говорил, что надо соблюдать осторожность.
– Я тебе говорил прежде всего не спускать с него глаз, – прорычал Костя. – Мы должны были сегодня его взять. А теперь он ушел, и все по твоей вине.
Парень промолчал, не зная, что сказать.
– Кстати, как это произошло? – Костя остановился и снова посмотрел на своего подчиненного.
– В сортире, в одной из кабинок есть маленькое окошечко, через которое можно пробраться во внутренний двор, а из него уже есть ход на улицу.
– Как ты это обнаружил? – спросил Костя.
– Его очень долго не было. Я пошел посмотреть. Проверил все кабинки, его нигде не было. А в одной из них я и обнаружил это окно, оно было раскрыто. И, судя по тому, что в сортире была холодрыга, уже довольно давно. Я понял, что мне его уже не догнать, хотя на всякий случай я побегал по окрестностям.
– Почему он вдруг сдернул, кто его спугнул? – снова спросил Костя.
– А черт его знает. Может, что-нибудь заподозрил, а может, его кто-нибудь предупредил.
– Ты можешь предположить, кто мог ему стукануть?
– Нет, пожалуй, – подумав секунду, ответил парень. – В баре полно народа. Он со многими тусовался, то на танцплощадке, то у стойки бара, то с кем-нибудь за столиком, толком и не разберешься.
– Ясно, – Костя со злостью пнул валявшуюся под ногами льдинку. Та, отлетев в сторону, ударилась о фонарный столб, вдребезги разбившись.
Титов развернулся и пошел к соседней улице, где он припарковал свой джип.
– А мне теперь куда? – крикнул в спину Титову его незадачливый филер.
– Куда хочешь, – не поворачиваясь, махнул рукой Костя. – Просрал дело, мать твою, – снова выругался он.
Вернувшись к машине, Титов сел в нее, громко хлопнув дверью.
– Что случилось? – спросил Пастухов.
– Да ничего, просто продавец смотался.
– Его кто-то предупредил? – вновь спросил Пастухов.
– Черт его знает, может, сам догадался, – ответил Титов.
– Что будем делать? – спросил Пастухов.
– Что и намечали. Сейчас отвезем этого мудилу в багажнике в укромное место и потолкуем с ним. Ничего страшного, – подбодрил себя Костя, – мы из него всю информацию вытряхнем, какую только знает.
Костя намеренно вел машину по улице, не объезжая ухабов и кочек, коих было в изобилии на весенней дороге. Это входило в набор приемов психологической и физической обработки пленника, которого трясло в багажнике почти как в маслобойке.
Наконец Костя остановил машину на одной из тихих улиц, недалеко от входа в невзрачную панельную пятиэтажку. Здесь охранное агентство «Омега» арендовало один из подвалов пятиэтажки. Это помещение использовалось для складских нужд, в нем хранился хозяйственный инвентарь.
Открыв багажник, Пастухов за шкирку выволок пленника и рывком поставил его на ноги. Тот, испуганно озираясь по сторонам, спросил:
– Куда вы меня привезли, мужики?
– Сейчас узнаешь, – ответил Костя, закрывая дверцу.
– Мужики, я вам правду говорю. У меня всего полграмма порошка, больше нет. Если хотите – возьмите.
– Оставь их себе, парень. Нам они не нужны.
– А что же вам надо, черт бы вас побрал! – в отчаянии взвизгнул толкач.
– Ничего особенного, – спокойно произнес Костя, волоча пленника к подвалу, – просто поговорить.
– Я вам все равно ничего не скажу, потому что ничего не знаю.
– Это вряд ли, парень. Не горячись. – Костя, передоверив пленника заботам Пастухова, начал открывать решетчатую дверь, ведущую внутрь подвала. – Мы с тобой душевно поговорим, и ты нам все расскажешь.
Он уже открыл внешнюю решетку и, спустившись на несколько ступенек, открыл металлическую дверь, ведущую в подвал. В этот момент пленник, поняв всю опасность происходящего, принял последнюю попытку спастись бегством.
Он что есть силы пнул Пастухова, целясь в пах, однако почти промахнулся, удар пришелся вскользь.
Поэтому, когда пленник рванулся к выходу из подъезда, согнувшийся от боли Юра все же схватил его за ногу, опрокинув беглеца на пол. Тот растянулся, упал на живот и, ударившись лицом, застонал от боли и схватился за разбитый нос.
Подоспел на помощь Титов. Вместе они схватили беглеца и буквально понесли его, брыкающегося, в глубину подвала.
Пронеся пленника по узкому коридору между коробками с обмундированием для охранников и ящиками с консервами, они занесли его в небольшую бендешку, в которой днем обычно работал кладовщик, и швырнули в дальний угол. Костя включил свет и закрыл дверь.
– Как тебя зовут? – спросил Титов.
– Коля, – ответил пленник, хлюпая разбитым носом.
– Вот что, Коля, – проговорил Титов. – Если ты думаешь, что мы хотим тебя грохнуть, ты ошибаешься. Мне твоя жизнь не нужна. Но, если ты думаешь, что, солгав нам или не рассказав нам всей правды, ты останешься в живых, ты тоже глубоко ошибаешься.