И тут в голову Сергея пришла счастливая мысль. Он лег на кровать и осторожно засунул правую руку под матрац.
«Слава богу, пружина! – обрадованно подумал он, – ну вот и оружие».
Сергей лежал, закинув левую руку за голову, а правой пытался растянуть и снять пружину с крючка. После нескольких неудачных попыток пружина все же поддалась. Он повернулся на правый бок, отвернувшись от камеры, и посмотрел на свое «оружие».
«То, что надо!»
Теперь оставалось только разогнуть хотя бы сантиметров десять-пятнадцать, и получится нечто вроде заточки.
Он лежал и, на ощупь вставляя кончик пружины в отверстие каркаса кровати, медленно, миллиметр за миллиметром, разгибал пружину. Сталистая проволока поддавалась с трудом, но времени у него было много. Мероприятие он наметил на ночь. Наверняка ночью в бункере остается минимум охраны, они здесь не живут, это Сергей уже успел заметить.
Сначала работа шла с трудом, но потом Сергей приноровился, и примерно через час заточка была готова. Он, не вставая с кровати, положил ее в карман. Теперь нужно подготовить воду. Сергей встал, потянулся и пошел к раковине. Открыл кран, попил и, набрав полную кружку, поставил ее на раковину. Так, теперь все готово. Осталось дождаться ночи.
* * *
Он лежал на кровати. Делая вид, что крепко спит, он осторожно посматривал на часы.
«Двенадцать. Подожду еще полчаса», – подумал Сергей.
Он волновался, прекрасно понимая, что шанс у него только один, и тот очень небольшой. В его плане слишком много «если»: если не заметят, если не сообразят, если откроют и войдет только один и еще много-много разных «если». Да, план, может быть, и не очень хорош, но другого у него не было.
Через полчаса он встал, будто в туалет, затем закурил и начал ходить перед дверью, то исчезая, то появляясь в зоне видимости. Решив, что пора, Сергей левой рукой из мертвой зоны поставил пачку сигарет прямо перед объективом телекамеры и быстро метнулся за кружкой с водой. Лить воду в плафон было неудобно, мешала сетка. Он вылил всю кружку, с плафона вода текла ручьем, но лампочка продолжала гореть, на нее не попало ни капли. Сергей побежал за второй.
«Неужели не получится», – беспокойно думал он.
В коридоре было тихо, никто не спешил в камеру к Сергею, возможно, еще не заметили черный экран монитора.
Он плеснул буквально несколько капель из второй кружки, и лампочка лопнула, ему показалось, что звук был оглушительным. Сергей встал около двери и стал ждать, сжимая в руке самодельную заточку, но в коридоре по-прежнему было тихо.
Минута проходила за минутой, а из коридора не доносилось ни звука. И как напряженно ни ждал Сергей звука этих шагов, они все равно зазвучали неожиданно.
«Двое», – решил он, прислушавшись.
Он весь напрягся, пальцы, сжимавшие пружину, побелели. Лязгнул засов двери.
– Эй, русский, ты где? – спросил хриплый голос по-арабски.
Сергей плотнее вжался в стену и молчал.
– Эй, где ты, паршивый шакал!
В освещенном дверном проеме появился силуэт охранника, он двигался медленно, но не из-за боязни, так обычно двигается человек, попавший со света в темную комнату.
«Еще шаг! Еще один шаг!»
И наконец охранник сделал этот шаг. Сергей левой рукой схватил его за какую-то часть одежды возле шеи, а правой всадил ему заточку прямо в глаз. Заточка вошла в мозг бандита мягко и беззвучно.
Сергей не дал телу упасть, чтоб не спугнуть второго охранника.
– Что там, Али? – спросил второй, вероятно, не собираясь входить в камеру.
В это время Сергей, придерживая труп охранника одной рукой, другой снял с него автомат. Все, теперь была не была. Он бросил труп и, выскочив в коридор, изо всей силы ударил второго охранника прикладом по голове, но неудачно, удар пришелся вскользь, Сергей бил наугад. Бандит упал, но сознания не потерял. Сергей бросился на него и ударил его головой в нос, охранник как-то странно хрюкнул и упал лицом вниз. Рисковать было нельзя, и Сергей перевернул тело, чтобы добраться до ножа, после чего всадил этот нож ему в сердце. Пока все складывалось удачно.
После первого же удара заточкой в глаз охранника все человеческие чувства Сергея будто отключились, он не испытывал ни волнения, ни страха, ни жалости. Он действовал как автомат, расчетливо и жестоко, в данный момент он и был автомат, робот, все действия которого были подчинены одной цели – вырваться на свободу. Это была та ситуация, в которой разум пасовал перед древними инстинктами и рефлексами, приобретенными годами упорных тренировок. Думать было некогда, надо действовать. Разум человеческий слишком громоздок, инертен и неповоротлив, он хорош в тиши кабинетов, когда нужно изобрести вакцину от какой-нибудь новой болезни или разорить конкурента. Но во время короткой смертельной схватки, за рулем автомобиля на скользкой дороге он становится непозволительной роскошью, даже обузой, в этом случае могут помочь только условные рефлексы, если, конечно, они есть.
Сергей обыскал трупы, собрал боеприпасы, автомат, нож и осторожно двинулся по длинному, плохо освещенному коридору. Метров через двадцать коридор раздваивался, Сергей интуитивно свернул в сторону, которая была освещена, резонно решив, что охранники пришли именно отсюда, а не из темной части, поскольку фонарей при них не было.
Он прошел еще несколько десятков метров и услышал голоса, доносившиеся из помещения впереди, которое с определенной натяжкой можно было назвать холлом. Слов Сергей разобрать не мог, но говорили по-арабски, как минимум трое. Смеялись… Не долго думая, он выскочил на средину так называемого холла и выпустил несколько длинных очередей, ориентируясь исключительно на звук голосов и надеясь исключительно на неожиданность и удачу. Сразу же после выстрелов он, кувыркнувшись через голову, откатился к противоположной стене. Уже в полете он услышал громкий хлопок и звон стекла. Оказавшись у стены, Сергей на всякий случай выстрелил еще несколько раз все в то же место, и только после этого огляделся.
Комната была небольшой и, наверное, действительно представляла собой холл. В противоположной от Сергея стене была дверь, рядом с дверью стоял большой канцелярский стол и небольшое пластиковое кресло, в котором дергался в конвульсиях молодой араб. Лицо его, залитое кровью, не выражало ничего – ни ужаса, ни боли, ни страха. Он умирал, так и не поняв, что же произошло. Две пули попали ему в грудь, вероятно, пробив легкие. Он хрипел, и изо рта его толчками выплескивалась черная, пенистая кровь, лицо его было посечено осколками стекла от взорвавшегося кинескопа. Сергей стрелял на слух и довольно удачно, от небольшого телевизора, стоящего на столе, практически ничего не осталось.
Он стоял, напряженно прислушиваясь, после гулких выстрелов тишина была просто звенящей.
«Неужели здесь больше никого нет?» – думал Сергей.
Он подошел к двери, осторожно приоткрыл, увидел довольно широкую и так же плохо освещенную, как и коридор, по которому он пришел, лестницу, круто уходящую вверх.