Бесчинства и насилия продолжались до позднего вечера. В общежитии местного отделения пединститута было избито с десяток чернокожих студентов. За городом, у оптовой продуктовой базы, сожгли несколько фур фруктов с молдавскими номерами. И лишь с наступлением темноты Карташов дал отбой.
— Ох, боюсь, закончится это для нас новыми судами и сроками, — уже в бункере молвила Чайка, осматривая на свет оцарапанную стеклом руку. — Конечно, нам давно надо было показать всей этой сволочи, кто хозяин в России… Но не обвинят ли нас в экстремизме?
— Не обвинят, — твердо пообещал Карташов, и по его взгляду революционерка поняла, что он не шутит…
* * *
В штабе местного УВД вот уже целые сутки ожидали приказа вышестоящего начальства о зачистке райцентра. Оперативные донесения ужасали: количество разгромленных торговых точек исчислялось десятками, счет же сожженным автомобилям шел уже на сотни. Дежурная часть хваталась за голову, суммируя заявления потерпевших. ОМОН предвкушал, СИЗО готовился, однако никаких указаний о немедленном пресечении безобразий не поступало.
Конечно, начальник УВД прекрасно понимал, как следует себя вести, не дожидаясь приказа. Однако политическая составляющая погромов была налицо, и ликвидировать их без предварительной отмашки из центра было неразумным.
Правда, когда погромы достигли высшей точки кипения, вышестоящее начальство посоветовало-таки вывести взвод конной милиции. Но что могли сделать почти безоружные всадники против нескольких сотен громил?
К вечер телефоны в УВД раскалился докрасна. Теперь его беспокоили не какие-то там граждане, а серьезные страховые фирмы: даже по самым скромным подсчетам, суммы будущих выплат исчислялись миллионами долларов. Замирая от собственной храбрости, начальник УВД позвонил в Москву и заявил, что немедленно вводит в райцентре чрезвычайное положение, комендантский час и прочие предусмотренные законом меры.
— Никакой самодеятельности, вам перезвонят, ждите, — ответила трубка.
И действительно — спустя несколько минут в УВД позвонили. Высокопоставленный милицейский генерал из центрального аппарата МВД настоятельно советовал сохранять статус-кво: до наступления темноты никого не трогать, никаких задержаний не производить и — Боже упаси! — не задерживать иностранных журналистов.
— А если эти погромщики нападут на УВД? Или на мэрию? — в качестве последнего аргумента спросил милицейский начальник.
— Не нападут, — заверила трубка. — Впрочем, если вы так боитесь, можете выставить оцепление из того же ОМОНа.
Коротки гудки известили об окончании разговора.
— А еще говорят о ментовском беспределе, — уныло резюмировал главный милиционер райцентра, прикидывая, сорвут с него погоны или нет, а если сорвут — каким образом устроится его ближайшее будущее.
* * *
Родившиеся и выросшие в СССР не привыкли верить сообщениям официальных СМИ. Забугорному телевидению и радио верят гораздо больше. Фразы наподобие: «Это по Би-Би-Си передали!», или: «Это же „EuroNews“ показал!» действуют лучше всякой рекламы. Именно потому чекистский генерал Подобедов и решил явить миру «революцию» через корреспондентов CNN. А уж потом информация о событиях в Подмосковье сама собой проявится и в России…
О массовых погромах и беспорядках мир узнал в тот же вечер — западные телевизионщики сработали оперативно и грамотно. По всем новостийным каналам обоих полушарий крутили одну и ту же картинку: разгромленная пиццерия, горящие иномарки, факельщики в футболках со свастиками, интервью с Карташовым. Закадровый комментарий прозвучал однозначно осуждающе: карташовцев назвали «бесчинствующими молодчиками».
Естественно, уже через несколько часов этот сюжет был растиражирован в утренних новостях федеральных российских телеканалов. Правда, останкинские комментаторы воздержались от категоричных оценок: выражение «локальные беспорядки» было самым сильным. Зато один из известнейших телеведущих, завербованных ведомством Подобедова еще в начале девяностых, продемонстрировал невиданную смелость, задавшись вопросом — а не свидетельствуют ли события в Подмосковье о слабости нынешней власти вообще и нынешнего президента в частности?
— Все идет по плану, — спокойно прокомментировал Чернявский во время очередной встречи заговорщиков.
— Скоро народ попросит навести порядок, — улыбнулся Подобедов.
Кечинов, впрочем, не разделил всеобщего воодушевления.
— Ох и не нравится мне все это, мужики, — засокрушался он. — Неужели вы не понимаете, что президент рано или поздно обо всем этом узнает?
— Да он сейчас в Заволжье… с электоратом общается! — отмахнулся политтехнолог.
— От них и узнает, — насупился функционер президентской администрации.
— Успокойся, все путем, — весомо обронил чекист. — Народ, который направляется на это мероприятие, традиционно фильтруется госбезопасностью. — Там ведь половина наших штатных сотрудников, а половина — внештатных! Спецсвязь, СМИ, Интернет и все остальное надежно блокировано. Никакой непредвиденной утечки информации невозможно по определению.
— Когда, говоришь, он будет в Сибири? — поинтересовался Чернявский.
— Где-то через дней десять-двенадцать, учитывая остановки в пути, — Подобедов взглянул на календарь. — А уж остальное, как говорится, дело техники. Охрана наша, спецсвязь наша, железнодорожную обслугу поменяем на своих людей. Поезд загоняется куда-нибудь на запасной путь, президенту наставляется ствол в затылок и предлагается наговорить перед камерами обращение к народу, написанное нами… В котором президент объявляет о своей отставке, назначая генерала Муравьева преемником. Сперва, естественно, он назначается исполняющим обязанности, а уж потом — как и положено, легитимизируется через выборы. Никто, увидев такое обращение по телевидению, и не удивится — этого все давно ожидают. Правда, где-то через неделю нашему трехзвездочному генералу придется погеройствовать при установлении конституционного порядка в России. Массовые беспорядки в центре Москвы запланированы на следующую субботу, то есть ровно через неделю. Менты уже получили соответствующие инструкции. А уж мы постараемся, чтобы к карташовцам присоединилась всякая шантрапа — от скинов до футбольных «ультрас». Ох, и много же будет крови!
— Тогда надо не ментов инструктировать, а Главное управление исполнения наказаний…
— Эти тоже готовятся, — окончательно развеселился чекист. — Недорослей пересажают по спискам. Всех до единого. А уж потом, через «ящик», мы популярно объясним зрителям, что молодые люди получали деньги от Березовского, ЦРУ и «Аль-Каиды», что в свободное от революций время предаются содомии и пьют кровь христианских младенцев… Думаешь, народ не купится?
— Народ — дурак, — согласно поддакнул политтехнолог.
— Боюсь, что ничем хорошим это не закончится, — нервно перебил Кечинов. — Слишком много слабых мест. Утечка информации, например…
— Когда? После выборов, на которых Муравьев победит еще в первом туре? — хмыкнул Чернявский. — Сразу же после этого — «железный занавес», никаких утечек.