Карташов наглым козлом злобно усмехался ему с первой страницы и грозил вознесенной над головой конечностью. Разобрать, рука это или копыто, было невозможно из-за ужасного качества печати. Генерал Муравьев строго пучил глаза. Зрелище было отвратительным.
— Надо кончать и с этим, — пробормотал глава государства под нос и бросил газеты на кресло снимками вниз.
Он раскрыл принесенную помощником папку и просмотрел завтрашний график встреч. Первым номером значилась встреча с губернатором и общественностью на вокзале в Ельске. А дальше шли посещение завода, детской больницы и заповедника. Президент зевнул. Он проезжал самую большую страну в мире, но не чувствовал этого. Повсюду его ожидало одно и то же. Каждый вокзал неизменно пах свежей краской, под ногами ровненько стлалась недавно уложенная плитка, изготовленная по финской технологии, краснели, синели, зеленели металлочерепичные крыши. Подобострастно напрягались и кивали любым его словам чиновники. Казалось, нет такой банальности на свете, которую бы они не восприняли, словно божественное откровение. К своему удивлению, президент почувствовал, что единственной настоящей встречей с народом, хоть и бестолковой, была короткая неплановая остановка на полустанке, к которой его окружение не приложило руки. С иконой, со стариком инвалидом, с сельским ухарем и двумя прошмандовками на мотоцикле.
Поезд понемногу стал сбавлять скорость, хотя ближайшая остановка значилась только к утру. За окном мелькнули яркие фонари, сверкающие лаком черные внедорожники, выстроившиеся «по линейке» у здания диспетчерской. Вагон резко качнуло — даже ложечка описала круг в стакане, и поезд почему-то стал отдаляться от магистрального пути. По обе стороны не стало видно рельс, на фоне неба мелькали печально возвышающиеся опоры ЛЭП с оборванными проводами. Свет в вагоне моргнул и переключился на слабый — аварийный.
В дверь тревожно постучали.
— Войдите, — настороженно бросил президент.
Два телохранителя буквально вбежали в вагон, без объяснений принялись опускать на окнах плотные светонепроницаемые шторы. А руководитель охраны уже докладывал о том, что якобы впереди по пути следования саперы обнаружили взрывное устройство и в целях безопасности поезд решено перевести на запасный путь. Мол, волноваться нечего, полотно будет в кратчайшие сроки повторно осмотрено. А плотные шторы — это светомаскировка, нельзя исключать, что террористы вооружены переносным ракетным комплексом. Но вообще-то волноваться нет причин. Ситуация под контролем.
Президент не имел обыкновения вмешиваться в работу профессионалов, особенно в критические моменты. Как бывший работник спецслужб, он на своей шкуре знал, как это раздражает. Лишь только все шторы были опущены, свет вновь моргнул и перешел в нормальный режим.
— Пригласите коменданта, — стараясь оставаться спокойным, проговорил президент.
— Обязательно, лишь только он освободится, — были последние слова руководителя охраны, прежде чем он закрыл за собой дверь.
Глава государства мерил шагами покачивающийся вагон. Казалось бы, окна — это мелочь, но стоило опуститься на них плотным шторам, и сразу же возникало ощущение, что ты целиком отрезан от мира. Рука взяла трубку телефона, тот предательски молчал — мертво молчал, в наушнике даже не прослушивался фон. Распахнув дверь, президент оказался лицом к лицу со строгим охранником, тот вопросительно смотрел и пропускать дальше порога не собирался. За окном неосвещенного тамбура виднелась грунтовка, по ней пылила короткая колона машин с выключенными фарами.
— Связи нет, — зло сказал президент.
— Временный запрет на выход в эфир и перемещения по составу, — охранник показал и на свою выключенную рацию.
Препираться с охраной было глупо. Глава государства вернулся в кабинет. Поезд понемногу сбавлял ход и наконец вовсе остановился. Явственно послышалось, как громыхнула сцепка.
Не выдержав, президент рванул штору вверх, та послушно свернулась. За тонированным стеклом простиралась кромешная темнота, будто окно с той стороны залили расплавленным битумом. Затем вдруг запылал яркий свет, от которого глава государства даже прикрылся ладонью. Поезд находился в странном месте. Четыре железнодорожные колеи отделяли его от сплошной бетонной стены в белесых водяных потеках. На этой стене и были укреплены безжалостные прожектора, бившие по глазам. По соседней колее медленно проплыл электровоз — тот самый, тащивший состав от самой Москвы. Он прошел так близко, что даже можно было рассмотреть лицо немолодого машиниста в кабине. Железнодорожник сосредоточенно глядел перед собой, словно ему под страхом смерти запретили смотреть в сторону президента. Следом проползли два вагона. Вскоре вновь произошло легкое содрогание, как бывает, когда переформировывают состав.
Дверь отворилась, охранник безмолвно сделал приглашающий жест выйти и тут же исчез из виду. Президент, пока еще надеясь на лучшее, спустился на платформу, но тут же сообразил, что это не совсем платформа, а скорее разгрузочная рампа. Он стоял посреди огромного недостроенного цеха. Над головой чернели гигантские пролеты ферм перекрытий. Бетонные стены покрывали соляные потеки и пыль, кое-где из трещин выбивалась зеленая поросль. От всего поезда остался лишь один его вагон, вновь сформированный состав уже вышел за ворота. Четверо охранников закрывали за ним тяжелые створки.
К главе государства спешил руководитель охраны, одной рукой он придерживал наушник.
— Объяснитесь, — потребовал президент, щурясь от яркого света.
— Принято решение в целях безопасности отсоединить ваш вагон, а пустой состав пустить по плановому маршруту, — эта галиматья прозвучала не слишком убедительно.
Глава государства гипнотически сузил глаза, знал, от этого его взгляда даже проворовавшиеся сверх положенного министры начинали говорить правду.
Руководитель охраны явно услышал в наушнике то, чего ждал, какие-то инструкции, лицо его приняло более решительное выражение.
— В целях вашей безопасности вам нельзя выходить за пределы здания.
Президент оттолкнул стоявшего у него на дороге и зашагал к воротам, у которых чернели фигурки охранников. Те явно забеспокоились, но оружия пока никто в руки не брал. Опомнившийся руководитель охраны догнал своего подопечного.
— Туда нельзя, — вкрадчиво попытался объяснить он и хватал за рукав, — вы же должны понимать…
— Кому должен? — и президент, понимая, что это, возможно, последний шанс переломить ситуацию в свою пользу, применил один из своих излюбленных приемов дзюдо.
Попытавшийся его остановить подлетел в воздух и рухнул спиной на бетон. Глава государства брезгливо раздавил каблуком наушник с микрофоном, слетевший во время падения, и не побежал, не бросился, а спокойно пошел к воротам, словно ничего экстраординарного и не произошло. Охранники зачарованно следи за его приближением. А он знал, что надо идти, как под прицелом телевизионных камер, — уверенно, с достоинством. Стоит показать страх, проявить торопливость, и магическое обаяние власти исчезнет. Из президента в глазах охраны, предавшей его, он превратится в простого смертного.