– Больше меня ненавидеть мусорню невозможно в натуре, – опровергла шестикратно судимая рецидивистка. – Только смотри, Леха… Я тебе уже сто раз говорила. Если ты когда-нибудь вновь запалишься – это произойдет из-за бабы.
– Бывают женщины, из-за которых не грех запалиться! – белозубо улыбнулся Сазонов. – Так что, если менты меня и закроют, хоть стыдно не будет, из-за кого.
– Кстати, эта марьяна не только тебе по масти пришлась, – напомнила Рита многозначительно.
Леха неторопливо допил кофе, сполоснул чашку в мойке и, закурив, уселся на подоконник. Над крышами пятиэтажек серебрились и таяли облака. По дорожке внизу шла девушка в провокационной мини-юбке, и Жулик проводил ее доброжелательным взглядом.
– Да уж, Татьяна Эдуардовна интересует не только меня, – подтвердил он после весомой паузы. – А вообще, если бы не эта история с Зацаренным, мы бы и не узнали, что у нас есть конкуренты – соискатели вьетнамских сокровищ.
– Если ты про Цацу… этого гандона, штопанного колючей проволокой, так его больше нет. Вон, и менты объявили, будто бы ты его завалил.
– А если Зацаренный был простым исполнителем? А если за ним Дядя Ваня стоит, со всем своим базарным кодляком?
– А если нет?
– Это несложно проверить. Поставь себя на место Михалюка. Допускаю, что ему тоже что-то известно о вьетнамских сокровищах. Допускаю даже, что в его руках каким-то образом оказался империал 1915 года. Как он должен поступить? Правильно, отслеживать все места, где могут всплыть такие монеты. Ювелиры, зубные техники, антиквары и нумизматы. То есть люди, которые теоретически могут скупать золото царской чеканки. Если Дядю Ваню действительно интересует тема с «рыжьем», то он просто обязан поставить всех этих барыг под контроль. Я бы на его месте поступил именно так.
Рита смотрела непонимающе.
– Ну, и?..
– Пиля, ты рыбалкой никогда не увлекалась? Знаешь, что такое ловля на живца? – весело спросил Леха и, взяв с холодильника старую газету объявлений, зашелестел страницами.
– Ну, знаю… Кого и зачем ты ловить собираешься?
– Золотой империал 1915 года выпуска. Если такая монетка у Михалюка действительно есть – значит, он наш конкурент. Если он наш конкурент, то наверняка будет отслеживать других конкурентов. Через барыг… – Сдвинув брови к переносице, Сазонов принялся просматривать раздел «Коллекционирование, антиквариат».
– Что ты задумал?
– Купить у Михалюка империал 1915 года выпуска. Если только он у него имеется. Не мешало бы проверить этот вещдок на радиоактивность.
– Купить? Да ты че, Леха, мозгами поехал?! Ты же беглый арестант! Вон, и «вывеска» твоя на каждом столбе висит: «особо опасный рецидивист» и половина Кодекса в придачу. Ты че, придешь в натуре к Михалюку и предложишь ему лавэ? Мол – я купец, давай товар? Да он тебя за Цацу на вилы посадит!
Жулик негодующе хмыкнул:
– Идти я к нему не собираюсь. Сам принесет. И лавэ предлагать не буду. И так отдаст…
…План вызрел быстро, как тыква в погребе. Прикинув последовательность действий, Леха решил переговорить с Таней – без ее помощи было не обойтись.
Разговор выдался лаконичным, но содержательным. Расхаживая по комнате и твердо ввинчивая каблуки в ковер, Леха говорил чеканно и твердо, будто гвозди вбивал:
– Таня, выслушай меня очень внимательно. Я почти уверен, что твое похищение прямо или косвенно связано с драгоценностями, о которых ты вчера рассказала. Вполне возможно, что какие-то люди… например, господин Михалюк и его головорезы из так называемой охранной фирмы «Находка», тоже узнали об этом золоте. Вот и решили обменять заложницу… то есть тебя, на драгоценности из ресторанного подвала. Но это, подчеркиваю, только гипотеза. Рано или поздно тебе придется вернуться домой. Не век же мы будем сидеть в этой хате! И тогда никто не сможет дать гарантий, что тебя не выкрадут по второму кругу. Никто, даже я.
– И… что теперь? – растерянно спросила Голенкова.
Сазонов повесил многозначительную паузу, чтобы дать Тане возможность проникнуться ситуацией. Уселся на подлокотник кресла, цепко взглянул на девушку, прищурился и произнес вкрадчивым шепотом:
– Насчет Михалюка – это всего лишь предположение, которое необходимо проверить. Мне очень нужна твоя помощь.
– Что я должна сделать? – спросила Таня, и чуткий слух Жулика уловил в ее интонациях испуг.
– Прекрасно понимаю твои опасения, – вздохнул он. – Я – опаснейший уголовник, ты – школьная отличница. Надеюсь, ты не собираешься меня перевоспитывать?
– Но ведь есть где-нибудь люди, не нарушающие закон? – без особой веры предположила барышня.
– Та-аня, – Сазонов приложил руку к груди. – Только не надо, а? Я совершенно не собираюсь начинать тернистый путь к вершинам совести, преодолевая опасения общественности, недоверие не коррумпированных еще сотрудников милиции и сопротивление гадких своих кентов. Да, я аферист, фармазон, жулик и вор. Такая у меня профессия. И я прошу у тебя помощи. Пойми: я не собираюсь просить тебя постоять на атасе во время ограбления банка и не отправляю тебя на толкучку торговать краденым. Никакого криминала не будет, обещаю. Тем более речь идет о твоей безопасности… Тебе позвонят по телефону, и ты должна будешь сказать несколько слов. Только и всего. Но звонков, видимо, будет много, придется отшелушить ненужное. Согласна?
* * *
Получив от загадочной нерусской бабы заказ на бывшего мусора, Миша Ермошин испытал настоящее смятение чувств.
Как и всякий порядочный уголовник, Кадр испытывал к Голенкову искреннюю злобу и ненависть. Эдуард Иванович оставил после себя самую недобрую память в криминальных кругах города, и память эта была еще свежа. Да и последней своей отсидкой Миша был обязан именно этому мусору. А ведь он, ко всему прочему, сыграл далеко не благовидную роль в судьбе беспутной дочери Лиды…
Таким образом, профессиональное и личное сочетались в заказе в абсолютно равной пропорции. Но и это было еще не все: ведь коммерческая составляющая не ограничивалась пятью штуками баксов, обещанных за убийство! Рассказ дочери о золотых монетах, случайно засвеченных Голенковым, и вовсе раздвигал горизонты желаемого.
Прикинув масштабы дела и возможные его последствия, Кадр испытал легкое головокружение.
– Во карта легла, а? – сказал он самому себе.
Было очевидно: валить Эдика в подъезде, как несколько дней назад лысого мужика с радиозавода, не стоит. Мусорку и так суждено пасти шалман на Яцевском кладбище. Так почему бы перед смертью не взыскать с него за моральный ущерб тем же царским «рыжьем»? Даже во «Всемирной декларации прав человека» записано: «Каждый может иметь собственность». Значит, Ермошин тоже имеет такое право. А уж насчет того, чужая эта собственность или нет, в любимой брошюре ничего не сказано…
Поразмыслив, Кадр решил привлечь в сообщницы дочь. Ведь Лида (если ей верить) была с бывшим сыщиком в самых дружеских отношениях!