– Замолчи, дрянь! – не помня себя от гнева, Наталья подскочила к подруге и попыталась ее ударить.
И в этот момент в дверь позвонили. Девушки замерли и, позабыв о ссоре, со страхом переглянулись.
– Кто это?! – шепотом спросила Светлана. – Кто это может быть?
– Наверное, твой отец. Я ему звонила и просила прийти. – Наталья нерешительно двинулась к двери. – Я открою…
– Стоять! – заорала Светлана и, щелкнув предохранителем, направила оружие на подругу. – Если ты сделаешь хотя бы один шаг, сука, тебе конец. Поняла?
Наталья испуганно замерла и побледнела.
– Но…
– Стоять!
– Это твой отец. Я ему звонила… Сказала, что ты у меня…
– А это мы сейчас проверим. Только я очень сомневаюсь, что ты звонила именно ему.
– Господи, какая же ты дура! Кому же еще я могла звонить?
Светлана пожала плечами:
– Я не знаю, как его зовут. Наверное, ты тоже не знаешь его настоящего имени. Вряд ли он настолько уверен в себе, что пришел сюда сам. За дверью его люди. И они пришли, чтобы убить нас.
– По-моему, у тебя мания преследования. Давай я хотя бы посмотрю в «глазок»?
– Нет. Как только ты приблизишься к двери, они начнут стрелять.
Звонок продолжал трещать. Это звук раздражал Светлану, мешал сосредоточиться на главном, и она вдруг подумала: вряд ли у нее хватит сил, чтобы оказать сопротивление.
«Почему я не хочу умирать? Ведь несколько минут назад я была готова приставить дуло к виску и нажать на курок… Но теперь я боюсь. Почему?»
– Послушай, Светка, – вдруг шепотом заговорила Наталья. – Я очень виновата перед тобой. Прости меня, если можешь. Один из моих клиентов все время расспрашивал меня о тебе и твоем отце. Это было давно, три месяца назад. Его интерес к тебе сразу показался мне подозрительным, но… Короче, ты была права – я проболталась ему о твоих увлечениях.
– Кто этот человек?
– Я не знаю. Честное слово, не знаю. Он компаньон моего хозяина. Высокий, темноволосый, называет себя Степаном Степановичем. У него еще дорогой перстень на указательном пальце…
Звонки наконец прекратились, но затишье было недолгим: через несколько секунд кто-то попытался высадить дверь.
Наталья бросилась в прихожую.
– Стой, дура! – закричала Светлана и метнулась за ней.
Она так и не поняла, каким образом нажала на спусковой крючок. Скорее всего это произошло случайно. Просто одно неловкое, нервное движение указательного пальца – и Наталья, хрипя, повалилась на пол.
Пуля угодила ей в голову, в затылочную часть, и разнесла ее вдребезги…
Несколько секунд Светлана, не отрываясь, смотрела на дымящийся ствол оружия, а затем разжала похолодевшие пальцы. Пистолет упал, больно ударив ее по стопе.
– Боже, что я наделала? – прошептала Светлана. – Я ее убила…
«Тот, кто слишком долго борется с чудовищем, сам превращается в чудовище, – вдруг подумала она. – Я слишком долго смотрела в пропасть. И теперь эта пропасть поглотила меня…»
В сознании ее сами собой всплыли слова: «в состоянии аффекта», «медицинское освидетельствование», «превышение пределов необходимой самообороны», «незаконное хранение и применение огнестрельного оружия», и только потом она услышала, что кто-то громко зовет ее по имени. До боли знакомый голос доносился с лестничной площадки. Светлана сделала несколько шагов по направлению к двери и открыла ее.
На пороге стоял генерал Клебаничев.
– Папа, как хорошо, что ты пришел, – девушка крепко обняла отца за шею и, всхлипывая, спросила: – Теперь мы всегда будем вместе, правда?
– Правда, доченька, правда! Пойдем домой, дорогая. Не волнуйся, теперь никто не сможет нас разлучить.
Генерал почувствовал, как по щеке его побежала обжигающая слеза, и нежно провел ладонью по волосам дочери.
«Пожалуй, пришла мне пора всерьез задуматься об отставке и основательно заняться здоровьем и судьбою дочери – проблем у нас с ней еще будет с лихвой. Ведь, кроме Светланы, никого у меня больше не осталось!»
«Почему всегда я? – размышлял Константин, сидя за рулем джипа, предоставленного ему управлением. – Почему у меня не хватает сил отказать генералу? Почему мне чаще, чем кому-нибудь другому, приходится рисковать своей жизнью? Почему, если бы я не поехал в эту воинскую часть, меня мучили бы угрызения совести? Почему?!»
Он мчался по пустынной дороге, время от времени сверяясь с картой, лежащей на соседнем сиденье. Справа и слева возвышался лес, впереди синело небо, а над головой нещадно палило солнце.
«Почти неделю, пока я прохлаждался в лесу, шел проливной дождь. А сейчас, когда предстоит решающая схватка, жарко как в аду. Да, неплохое начало осени: верхушки деревьев чуть тронуты желтизной, но трава еще сочная и яркая. Совсем недавно мне казалось, что она пожухла и насквозь пропиталась ржавой водой… Почему ржавой? Ах да, ведь с одной стороны скит сектантов окружали болота, – тут Панфилов спохватился, что слишком увлекся лирикой, и попытался настроиться на боевой лад. – Так, мне необходимо максимально сосредоточиться. Тем более что половину пути я уже проехал. За оставшийся промежуток времени, час-полтора, я должен воспроизвести в памяти все до мелочей – сколько у Романова людей, как они вооружены, на кого из боевиков инструктор делает основную ставку, кто с кем работает в паре…»
Перед Константином Панфиловым стояла весьма сложная задача – обезвредить группу террористов, спасти Светлану и захватить в плен отца Василия. Приказ есть приказ, и, каким бы странным он порой ни казался, Жиган обязан был его выполнять. Впрочем, Константин полностью соглашался с генералом в одном – отца Василия необходимо срочно изолировать от общества.
«Как подумаешь, сколько молодых, неокрепших душ он сломал своими проповедями, становится страшно. Его можно было как-то оправдать, если бы все его помыслы шли от чистого сердца. Однако он пудрил ребятам мозги по заказу, делал из них зомби да еще вдобавок упивался собственными успехами! Небось получал за это приличные бабки, сволочь! – после этой короткой, как молния, вспышки ярости мысли Константина потекли в несколько ином направлении. – Интересно, как там Светлана? Наверное, напугана до смерти. Ну, ничего, девочка, потерпи. Осталось совсем немного…»
Впрочем, эмоции эмоциями, а Панфилову необходимо было быть объективным. Он ехал в заброшенную воинскую часть не за тем, чтобы кого-то жалеть или ненавидеть.
«Во-первых, я еду спасать Светлану, эту заблудшую овечку, в жизни которой, по большому счету, было не так уж много хорошего. Генерал Клебаничев, хотя и строил из себя любящего папашу, особенно не интересовался проблемами дочери. И вспомнил о ней лишь тогда, когда были затронуты его личные интересы. Когда дамоклов меч завис над его головой, генерал засуетился и принялся судорожно исправлять свои ошибки.