Внутренний дворик виллы изобретателя, огороженный со всех сторон приличным по высоте забором, оставался, пожалуй, единственным местом, где можно было просто отдохнуть в тени под навесом, не опасаясь, что из-за кустов выскочит репортер с микрофоном. Для этого Иван Иванович вынес сюда деревянный стол и стулья, а чуть поодаль соорудил гамак. Здесь и происходила непринужденная беседа с обаятельным корейцем.
Ли Йонг Су оказался на редкость милым человеком. Хоть его, как инженера, и распирало от профессионального любопытства в отношении знаменитого двигателя, тему эту он обходил очень тактично, предоставляя хозяину возможность самому рассказать то, что он сочтет нужным. Последнее очень импонировало Остроумову, который за последнее время почти разучился доверять людям и стал видеть в каждом вопросе подвох. Кроме того, как выяснилось, неожиданный гость учился в России и прилично владел русским языком.
– Вы только послушайте, господин Ли, – сетовал своему новому знакомому изобретатель, попивая ароматный чай из белой фарфоровой чашки. – Разве можно так писать? Журналистка – я ее хорошо помню, молоденькая такая мулатка – меня спрашивает: «Какова связь между вашим водородным двигателем и водородной бомбой?» Вот вы смеетесь, а мне было совсем не до смеха. Я ей так и ответил: мол, такая же, как между падением стула у меня на кухне и землетрясением в Африке. И что вы думаете? Назавтра в одной из газетенок появилась статья, в которой серьезно обсуждалась проблема землетрясений, вызванных испытаниями нового двигателя!
Накамура, принявший обличье скромного инженера, учтиво рассмеялся. Первую часть своего плана он выполнил благополучно – в доверие к объекту втерся и на контакт того спровоцировал. Правда, для этого ему уже двадцать минут приходилось наблюдать за издевательством над чайными листьями, которое учиняла супруга изобретателя – Людмила Федоровна Остроумова. Полная розовощекая женщина, сильно накрашенная, уже немолодая, чтобы использовать такое количество косметики, с завидным упорством продолжала разбавлять кипятком из помятого меднобокого самовара и без того неправильно заваренный чай. Ему, как японцу, смотреть на это было неприятно, а она искренне считала, что проводит чайную церемонию по всем правилам. Для того чтобы не обидеть хозяйку, Накамуре пришлось заставить себя выпить уже третью порцию этого пойла. По-другому назвать он такой напиток не мог, как ни старался. А довольная собой дама, к его вящему ужасу, снова предлагала ему наполнить чашку. Пересилив себя, японец с милейшим выражением на круглой физиономии подал свой фарфоровый чайный прибор для добавки и обратился к хозяину дома:
– Скажите, пожалуйста, в этой стране у вас хорошие возможности работать? У меня на родине такому инженеру, как вы, государство предоставит огромные средства!
– В целом здесь работается неплохо, – пожал плечами Остроумов. – Только вот с оборудованием, конечно, туговато. Своего здесь, разумеется, нет. Приходится выписывать из-за рубежа. В Штатах, например, я заказал одну безделушку для своей лаборатории, так они заломили такую цену! Ну да бог с ним, заплатил, не в деньгах дело. Но сколько нервов потрачено, чтобы на расстоянии объяснить производителю, что именно мне требуется, вы себе не представляете!
– Зато я представляю вас на своем месте – громадный завод, который будет работать только на вас и ваши идеи, неограниченное финансирование, любое оборудование и реактивы. И совершенно не надо заботиться о семье – у них есть все, что может хотеть человек!
– Вы так живете? – изумился Остроумов.
– Я – нет, – скромно произнес Накамура. – У меня нет ваших способностей. А вы у меня на родине можете превосходно жить! Из уважения к вам и вашему уму я сам помогу вам устроиться! О деньгах даже не стоит думать – их будет так много, что никто не сможет потратить за жизнь!
– У вас в Корее, я смотрю, живут с размахом!
Агент поставил свою чашку на блюдце и слегка наклонился вперед, приняв заговорщицкий вид:
– Открою вам мой секрет, господин Остроумов. Говоря «родина», я имею в виду Японию. Вы, как умный мужчина, понимаете – там намного более развита промышленность, чем в Корее и тем более здесь! Когда вы поедете туда, вы станете первым человеком страны после императора! Уважение и почет будут всегда ваши. Япония очень серьезно ценит ваши возможности в науке и будет признательна за помощь в прогрессе.
– Вот как, – изобретатель задумался. – А у вас ведутся разработки подобного рода, вроде моего двигателя?
Японец оживился. Похоже, и вторая часть плана начала реализовываться.
– Япония сейчас на первом месте в области хай-тек. Над «альтернативным топливом» работает громадная корпорация, на годовой бюджет которой можно купить весь этот город! Но все идеи скучены вокруг уменьшения криогенной установки, чтобы поставить ее в авто. Пока она помещается только в грузовик. Есть также группа, которая хочет добыть метан из бактерий. В общем, много работы очень интересной и выгодной!
– Я тоже думал о метане, – признался Остроумов, – но мне показалось, что это неосуществимо.
Накамура приготовился к решающему удару. До сих пор он ходил вокруг да около, расписывая прелести переезда. Но по опыту он знал, что лучше всего человек осознает, что ему предлагают, когда слышит реальные цифры. И момент их произнести настал.
– Сразу даю вам пятьдесят миллионов американских долларов, – заранее отрепетированная фраза прозвучала убедительно, но не без некоторой вальяжности, самой минимальной, чтобы не отпугнуть слушателя, но произвести на него впечатление. – Вы согласны?
В воздухе повисла тягучая тишина. Накамура не мог допустить паузы в разговоре и ринулся в атаку:
– Подумайте хорошо, господин Остроумов! Человек вашего ума не может не осознавать всей выгодности этого предложения! Одна идея – пятьдесят миллионов! И возможность работать еще и еще!
Остроумов кивал, глаза его подернулись мечтательной дымкой. Помолчав немного, он взглянул на свою жену, которая собиралась сделать глоток чая, но, услышав названную японцем сумму, так и остолбенела от неожиданности с чашкой у самого рта, который непроизвольно приоткрылся от изумления. Ведь максимум, на что она надеялась в своих недалеких мечтах, это миллион, от силы два. А тут разом целых пятьдесят! Увидев ее состояние, изобретатель усмехнулся, а затем громко и твердо произнес:
– Знаете, мистер Ли, я принял решение. Но, боюсь, вам оно не понравится. – Тут он снова усмехнулся, но сразу же посерьезнел. – Я русский, и мое изобретение должно служить Родине.
Накамура вскочил со стула.
– Но ведь это же пятьдесят миллионов! – заволновался он. Для него оказалось неожиданностью, что кто-то может отказаться от таких денег. – Чек я могу выписать прямо здесь!
Остроумов отрицательно покачал головой.
– Вас не устраивает сумма? – не унимался японец. – Я поговорю с боссом корпорации, и она, несомненно, возрастет. А потом вас ждут постоянные отчисления за использование изобретения! Вы представляете, сколько это?