Одиночный выстрел сделал человек из толпы, он перебил руку лейтенанту охраны г-ну Савоньеру в то мгновение, когда тот занес ее, чтобы поразить молодого безоружного солдата, который, раскинув руки, заслонял женщину, стоявшую на коленях позади него прозвучал этот ружейный выстрел охрана ответила пятью или шестью выстрелами из карабина.
Две пули попали в цель: одна женщина упала замертво, другая была тяжело ранена, ее унесли.
Народ не остался в долгу, и два гвардейца охраны в свой черед упали с лошадей.
В это время раздались крики: «Разойдись! Разойдись!» Мужчины из Сент-Антуанского предместья прикатили три пушки и установили эту батарею против ворот.
К счастью, льет проливной дождь, и сколько ни подноси фитиль к запалу, отсыревший порох не загорается.
В это мгновение чей-то голос тихо шепчет на ухо Жильберу:
– С минуты на минуту приедет господин де Лафайет, он уже в полумиле отсюда.
Жильбер тщетно оглядывается по сторонам, ища, кто сказал ему эти слова, но кто бы их ни сказал, это добрая весть.
Он видит лошадь без всадника – это лошадь одного из убитых солдат охраны, – вскакивает в седло и во весь опор мчится в сторону Парижа.
Вторая лошадь без всадника устремляется за ними; но не успевает она проскакать и двадцати шагов по площади, как чья-то рука хватает ее за узду. Жильбер оглядывается, думая, что кто-то разгадал его намерения и хочет броситься ч погоню Но о погоне никто и не помышляет. Люди оголодали, они думают о еде и убивают лошадь ударом ножа.
Лошадь падает, и ее тотчас разрывают на куски.
Тем временем королю, как и Жильберу, доложили:
«Господин де Лафайет спешит в Версаль».
Король только что подписал Декларацию прав человека, которую передал ему Мунье.
Король только что подписал приказ пропускать верно, о котором просила Луизон Шамбри.
С этой декларацией и этим приказом, призванными успокоить умы, Майяр, Луизон Шамбри и толпа женщин пустились в обратный путь.
На въезде в город они встретили Лафайета; Жильбер торопил его, и он мчался во весь опор, ведя за собой национальную гвардию.
– Да здравствует король! – закричали Майяр и женщины, поднимая декреты над головой.
– А вы говорили, что его величеству грозит опасность, – удивился Лафайет.
– Скорее, скорее, генерал! – воскликнул Жильбер. – Вы сами все увидите.
И Лафайет пришпоривает коня.
Национальная гвардия вступает в Версаль с барабанным боем.
Когда барабанный бой достигает дворца, король чувствует, как кто-то почтительно трогает его за рукав.
Он оборачивается: перед ним стоит Андре.
– Ах, это вы, госпожа де Шарни. Что делает королева?
– Ваше величество, королева умоляет вас уехать, не дожидаясь прихода парижан. Под прикрытием вашей охраны и солдат Фландрского полка вы проедете повсюду.
– Вы придерживаетесь того же мнения, господин де Шарни? – спросил король.
– Да, ваше величество, но тогда вам надо сразу пересечь границу, в противном случае…
– В противном случае?
– Лучше остаться. Король покачал головой.
Он остается, но вовсе не потому, что у него хватает храбрости остаться, просто у него нет сил уехать. Он тихо шепчет:
– Сбежавший король! Сбежавший король! И прибавляет в полный голос, обращаясь к Андре:
– Скажите королеве, пусть едет одна. Андре идет исполнять поручение. Пять минут спустя появляется королева, она подходит к королю.
– Зачем вы пришли, ваше величество? – спрашивает Людовик XVI.
– Чтобы умереть с вами, – отвечает королева.
– Ах! – пробормотал Шарни. – Сейчас она поистине великолепна.
Королева вздрогнула: она слышала его слова.
– Я и правда думаю, что смерть для меня лучше, чем жизнь, – сказала она, глядя на него.
В это мгновение барабанный бой раздался под самыми окнами дворца.
В покои короля стремительно вошел Жильбер.
– Ваше величество, теперь вам нечего опасаться. Господин де Лафайет здесь, – доложил он.
Король недолюбливал Лафайета, но не более того. Королева – другое дело: она всей душой его ненавидела и не скрывала своей ненависти.
По этой причине новость, которая казалась Жильберу такой радостной, была встречена молчанием.
Но Жильбер был не из тех, кого может смутить молчание коронованных особ.
– Вы слышите, ваше величество? – громко спросил он короля. – Господин де Лафайет внизу, он ждет распоряжений вашего величества.
Королева продолжала хранить молчание.
Король сделал над собой усилие:
– Передайте ему мою благодарность и пригласите от моего имени подняться сюда.
Офицер охраны поклонился и вышел.
Королева отступила на три шага назад, но король повелительным жестом остановил ее.
Придворные разделились на две группы.
Шарни и Жильбер остались подле короля.
Остальные отступили вслед за королевой и встали позади нее.
На лестнице послышались шаги и на пороге показался Лафайет.
В наступившей тишине из группы, окружавшей королеву, раздался чей-то голос:
– Вот Кромвель. Лафайет улыбнулся:
– Кромвель не пришел бы к Карлу I в одиночестве. Людовик XVI бросил взгляд на вероломных друзей, которые своими речами могли сделать человека, пришедшего к нему на помощь, его врагом, затем сказал г-ну де Шарни:
– Граф, я остаюсь. Теперь, когда господин де Лафайет здесь, мне больше нечего опасаться. Прикажите войскам отступить к Рамбуйе. Национальная гвардия займет внешние посты, личная охрана будет охранять дворец. Потом король обратился к Лафайету:
– Идемте, генерал, я хочу с вами поговорить. И видя, что Жильбер хочет удалиться, добавил!
– Вы не лишний, доктор, пойдемте с нами. С этими словами король удалился в кабинет, куда следом за ним вошли Лафайет и Жильбер.
Королева проводила их глазами и, когда дверь за ними Я закрылась, сказала:
– Ах! Надо было бежать сегодня. Сегодня мы бы еще успели. Завтра, может статься, будет уже поздно.
И она вернулась в свои покои.
. Меж тем окна дворца осветило багровое зарево. Но это был не пожар. Это был гигантский костер, на котором жарили куски убитой лошади.
Ночь была довольно спокойной.
Национальное собрание заседало до трех часов пополуночи.