В середине января к пирсу лихо подкатила колонна из десятка внедорожников и черных, как полированные гранитные глыбы, микроавтобусов. Их пассажиры дружно взошли по трапу на борт платформы, и та, дав протяжный гудок, отвалила от пирса.
Начало зимы Райдер встретил в открытом океане – платформа «Global Explorer» в сопровождении вспомогательных судов медленно удалялась от родных берегов куда-то на запад. Никто из обслуживающего персонала и рядовых членов команды «шельфового разведчика» не знал маршрута движения и пункта назначения. Все попытки выяснить это натыкались на грубые окрики охранников, коих оказалось на борту много больше, чем было на ходовых испытаниях. Более того, перед выходом в море представители неизвестной компании взяли подписку о неразглашении военной тайны с каждого, кто был зачислен в команду. Все это лишь добавляло интриги и еще сильнее возбуждало в молодом человеке желание докопаться до истины.
Чем дальше гигантская платформа уходила в океан, тем чаще Фрэнк вспоминал данную в юности клятву: «Я никогда не буду действовать неосмотрительно и поспешно. Лучше пятнадцать лет голодать, тщательно готовясь к одной блестящей махинации, чем урывать жалкие куски и ежечасно рисковать шкурой».
Интуиция подсказывала: разведка и ВМС затевают грандиозную секретную операцию. И молодой человек в сотый раз задавался одним и тем же вопросом: «А не намек ли это свыше на возможность организовать блестящую махинацию, ради которой я много месяцев терпел лишения?..»
Тихий океан, сто миль к северо-западу
от Северных Марианских островов
Настоящее время
Надежды на спасение тают вместе с невеликим боезапасом. Кто же знал о таком количестве акул, облюбовавших для обитания вершину этого проклятого вулкана?!
Мы отправили на дно несколько крупных тварей, но стая по-прежнему многочисленна и агрессивна. К тому же и нам хорошо досталось: у Михаила на левом бедре болтается вырванный клок плоти; об меня «нежно» потерлась одна из хищниц, оставив на боку и спине глубокие борозды, словно я упал с байка и метров тридцать пропахал по асфальту. Ощутив ее прикосновение, я по-настоящему пожалел об оставленном на корабле гидрокостюме – сейчас его прочный материал не помешал бы для защиты тела.
Прикрывая спины друг другу, мы пытаемся продвигаться в направлении трапа, до которого остаются считаные метры. Акулы словно разгадывают замысел и интенсивно атакуют, отгоняя нас подальше от судна.
Выпускаю последнюю пару пуль в самую задиристую из них. Все, отныне я владелец двух бесполезных предметов: автомата с пустым магазином и поисково-навигационной панели, пригодной для использования в качестве небольшого щита. Впрочем, через минуту меня лишают и его: я двигаю панелью по рылу очередной «милашки»; та, в свою очередь, резко дергает гибким телом и вышибает хвостовым плавником электронный прибор. Упав на дно, экран продолжает мерцать голубой подсветкой. А мы из последних сил отбиваемся, нанося удары стволами автоматов в наглые морды…
Мишка дважды подавал знак, недвусмысленно предлагающий запросить у «Ротонды» помощь. Я прощался с жизнью, но молчал – зачем звать на верную гибель своих товарищей? Мы прикончили пять или шесть здоровенных особей, а численность стаи меньше не стала. Значит, голодные твари, привлекаемые запахом крови, стекаются сюда со склонов подводного вулкана.
«Нет, Миша, никого мы звать не станем. Никто не может предположить, сколько их будет здесь через минуту или две…»
Внезапно поведение акул меняется. Сначала воображаемый центр закрученной карусели немного смещается в сторону. Затем виражи вокруг нас превращаются в эллипсы – настолько вытянутые, что, уходя в сторону, акулы на некоторое время исчезают из поля зрения.
Смысл происходящего доходит до нас, когда из мутной бирюзы появляется неизвестный подводный аппарат. С большого расстояния трудно определить размеры, но и без них вид его грозен: пучок ярко горящих прожекторов, торчащие в разные стороны и шевелящиеся щупальца-манипуляторы. Плюс приличный гул от работы нескольких электродвигателей.
Мы растерянно взираем на волшебное явление… Откуда он? Кто им управляет? И что от него ждать?
В какой-то момент аппарат нарочно виляет в сторону и неожиданно бьет угловатой стальной платформой дефилирующую рядом акулу. Та отлетает в сторону, а ее подружки тотчас отходят на почтительную дистанцию. На душе становится немного теплее, однако беспокойство не отпускает. Американцы? Или те сумасшедшие ребята, что пришлепали сюда на старом буксирно-спасательном судне?..
Продолжая «расталкивать» акул, аппарат подходит на расстояние пяти-шести метров, останавливается и, развернувшись на сто восемьдесят, угрожающе шевелит манипуляторами. Он явно отпугивает проклятых хищников, прикрывая наш отход к эсминцу.
Что ж, нам два раза повторять не надо. Толкаю Михаила наверх, а сам быстро поднимаю со дна упавшую навигационную панель. И столь же быстро плыву к трапу. Ухватившись за веревки, оглядываюсь… Аппарат крутится на месте, не подпуская ко мне зубастых убийц. Живенько покидаю воду и, сдвинув маску на затылок, шепчу:
– Дай бог тебе здоровья, как сказала бы моя бабушка…
Товарищи помогают подняться до спасительной палубы.
Хватая ртом свежий воздух, обессиленно опускаюсь рядом с Мишкой. Сначала взгляд упирается в буксир, стоящий гораздо ближе «американца» – всего в трех кабельтовых от нашего эсминца. Затем гляжу на рваную рану на бедре Мишки.
– Здорово она тебя.
Жук отмахивается:
– Ерунда. Заштопают, перевяжут и…
– Забудь, – останавливаю поток эмоций. – Сейчас Горчаков увидит последствия нашего погружения и упадет в обморок. А очнувшись, набросится аки свирепые львы на христиан…
– Черенков! – рычит генерал из «предбанника» медблока. – Ты же отлично знаешь: хуже дурака только дурак с инициативой!!!
Внутри давно созрело сильное желание огрызнуться, но пока нам с Мишкой не до шефа. Мы сидим чуть дальше от предбанника – в перевязочном кабинете. Над нашими ранами колдует корабельный врач с юным помощником-фельдшером.
– Где это вас так? – интересуется доктор. Все это время он прочищал желудок отравившемуся матросу и не знал о нашем погружении.
– С трапа навернулись, – шутит неунывающий Мишка.
Покончив с раной Жука, врач отпускает ответную шутку:
– Советую быть осторожнее на ступеньках.
И принимается за последствия моего контакта с белой акулой.
А генерал надоедает несвоевременным «разбором полетов»:
– Какого черта вы так далеко отошли от эсминца?!
Морщусь от неприятных манипуляций с моей плотью и едва сдерживаюсь, чтобы не произнести вслух: «Поцелуй меня в брюки!» И все-таки сдержанно парирую:
– А какого черта мы вообще полезли в воду? Можно было подключить спутниковую группировку – следили бы за надводными целями с орбиты. Или напрячь местных акустиков – сидели бы в сухом боевом посту и слушали глубину…