– В ней находилась разобранная снайперская винтовка, – закончил капитан и даже причмокнул от удовольствия.
И внимательно уставился на психоаналитика. Он думал, что произвел на того ошеломляющее впечатление. Однако, к удивлению Смолячкова, лицо у Лаврентьева никак не изменилось.
– Вы трогали эту винтовку? – неожиданно спросил доктор.
– Нет. Я все оставил так, как есть. Закрыл багажник и отправился следом за вашей женой.
Психоаналитик устало вздохнул. Значит, он был прав, когда делал выводы из рассказа Фомина. Той ночью у этого проклятого психа была Рита. И она забрала ценные бумаги. Она уничтожила каких-то «врагов» для Фомина. Это было невероятно. Но получается, что так. Смолячков видел у Риты снайперскую винтовку. Это был бред. Это было невозможно. До сей поры. Но теперь...
– Вам это о чем-то говорит? – спросил осторожно Смолячков.
– А о чем мне это должно говорить? – Лаврентьев нервничал все сильнее.
– Видите ли, снайперская винтовка – это вам не газовый пистолет. И даже не боевой. Притом винтовка, как я успел заметить, очень мощная... Вы вообще разбираетесь в оружии?
– Нет.
– А ваша жена?
– Насколько я знаю, тоже нет.
– Прекрасно. Насколько вы знаете. А как же то, что в багажнике ее машины – оружие?
– Мне это совершенно непонятно, – и это была чистая правда.
– Ваша жена когда-нибудь увлекалась стрелковым спортом? В школе, в институте?
– Нет. Она была обычной студенткой. И у нее было не совсем хорошо со зрением. Так что никаким спортом она не увлекалась. И в школе, насколько я знаю, тоже.
– Н-да, – потер глаза Смолячков. – О вашей жене я не много знаю. Только общее. Где училась, работала... О спорте нигде не упоминалось.
– А это так важно?
– Да, важно. В армии ведь ваша жена, понятное дело, не служила?
– Нет, конечно. Ерунда какая!
– Ну почему же, сейчас женщины в армии не редкость... Но оставим это.
– Не обязательно быть спортсменом...
– Обязательно, – отрезал капитан. – Нужно быть профессионалом, чтобы пользоваться такой штукой, как та винтовка. Военным, спортсменом, но профессионалом. Винтовку нужно собрать и... И умело нажать на спусковой крючок, чтобы даже мысль не проскочила, что ты убиваешь себе подобного.
Лаврентьев поежился. По словам Фомина, Рита весьма умело нажимала на спуск. Это был очередной бред, в который его заставляли поверить.
– Моя жена никогда не прикасалась к оружию, – твердо сказал Лаврентьев.
– Это-то и странно. А должна бы прикасаться. Если бы у нее был обнаружен пистолет, то можно было бы допустить мысль, что она держит его для самообороны. Но здесь...
– А что здесь?
– Снайперская винтовка не годится для самообороны, – уверенно проговорил Смолячков. – Совсем наоборот.
– А с чего вы взяли, что это ее винтовка? Только из того, что она находилась у нее в машине? – неожиданно зацепился за новую мысль Лаврентьев.
Но капитан, по-видимому, ожидал такого поворота, потому как нисколько не стушевался:
– Вполне допускаю, что она везла оружие для кого-то. Так или иначе, но она имеет к нему отношение.
– И что?
– Видите ли, снайперская винтовка – это очень серьезно. Если она где-то всплывет и узнают, что я утаил о ней сведения...
– Ваше молчание будет вознаграждено, – пообещал Лаврентьев. – Об этом у нас был уговор. Тем более что к этой винтовке вы и не прикасались.
Капитан подергал себя за мочку уха, вытащил новую сигарету, прикурил и пожал плечами:
– Пусть будет по-вашему.
«Бандит. Настоящий бандит».
– Я бы на вашем месте был более откровенен, – неожиданно сказал Смолячков. – Мне кажется, вы даже не представляете, насколько плохо все может обернуться. Здесь полно загадок. И... В общем, если что случится, может быть поздно.
– Что случится?
Смолячков опять пожал плечами.
– Если бы вы обо всем мне рассказали, я бы сказал – что.
Это уже психоаналитик слышал. Старая песня. И он не собирался ей подпевать.
Смолячков затянулся пару раз и решил продолжить свое повествование:
– Когда я понял, что не смогу на своей «шестерке» настигнуть вашу жену, я вернулся назад. И прошел к развалинам торфобрикетного завода.
– Нашли что-то? – без всякого энтузиазма спросил Лаврентьев.
– Ничего. Зашел и в полуразрушенный кирпичный домик на месте захоронения химотходов. Внутри стояла такая вонь, что невозможно было долго там находиться. Но тем не менее я побродил там. Всякая дрянь. Бочки... В общем, я не знаю, что могло там привлечь вашу жену.
– Н-да, – обессиленно выдохнул Лаврентьев; разговор с капитаном забирал у него невероятное количество сил.
Смолячков нахмурился, глянул в боковое окно, затем с некоторым неудовольствием заметил:
– Ну что же, раз вы не хотите откровенничать...
Он посмотрел на Лаврентьева, надеясь, что после этих слов тот изменит свою позицию. Но нет, позиция у психоаналитика осталась неизменной. Он молчал, уставясь в лобовое стекло.
– Мне нужны деньги, – проронил в следующий миг Смолячков. – Если вы хотите, чтобы я продолжал наблюдать за вашей женой.
Лаврентьев поморщился и тут же согласился:
– Да, конечно.
Он перегнулся через спинку сиденья, открыл бардачок и вытащил оттуда пачку купюр. В ней были и доллары, и рубли. Всего около трех тысяч, если перевести в доллары. Не пересчитывая, он протянул пачку Смолячкову.
– Держите. На расходы вам должно хватить. Если нет – скажете.
Смолячков тоже не стал считать и сунул пачку в карман пиджака. После этого аванса не было надобности в вопросе о продолжении частного расследования.
Послышался слабый писк. Смолячков достал из внутреннего кармана пиджака небольшую пластмассовую коробочку с мигающей красной лампочкой.
– Ага, – воодушевился он.
– Что такое? – весь подобрался Лаврентьев.
– Ваша жена выехала куда-то на своей машине. Я поставил ей в машину радиомаячок. Так что...
Жена выехала. Лаврентьев тяжело вздохнул. А она ведь обещала ждать его звонка. Ложь. Сплошная ложь.
– Ну что, – Смолячков посмотрел на Лаврентьева. – Пожалуй, мне стоит отправиться за вашей женой, а?
– Отправляйтесь, – неожиданно жестко сказал Лаврентьев.
И капитан даже поразился такой перемене в голосе психоаналитика.
– Номер вашего сотового у меня есть, – подытожил Смолячков. – Если будет что-то интересное, я вам позвоню и вы подъедете. И мы на месте уже будем решать, как поступить. Чтобы потом вы не говорили, будто я действовал вразрез с вашими интересами.