Под покровом ночи авианосец приблизился на пять километров к ливийскому побережью Средиземного моря. Как только достигли этого расстояния, была раскрыта доковая камера, из нее появилась десантно-гусеничная машина-амфибия AAV7 и направилась прямиком в море. На ее борту находилась группа из двадцати пяти морпехов во главе с Аланом Трайплом. Группа была хорошо снаряжена не только для уничтожения вещественных доказательств ракетного удара, но и для вероятных боевых действий против кого угодно. Каждый из бойцов имел за спиной отличную подготовку и серьезный боевой опыт в горячих точках мира. Все они, отправляясь к берегу, получили предельные полномочия и были готовы сполна реализовать их в деле. И хоть направлялись морпехи на место операции под девизом борьбы за интересы США, но внешне выглядели не так, как типичные американцы. Форма одежды и оружие у них были точь-в-точь такими же, как у ливийских повстанцев. Да и типажи среди своих людей Трайпл подобрал такие, чтобы походили на арабов. Отличить американцев мексиканского происхождения от ливийцев сумел бы далеко не каждый обыватель. Впрочем, лейтенант надеялся, что неожиданных встреч на берегу не произойдет. А если и произойдет, то свидетелям не удастся разболтать об увиденном.
Плавающая машина двигалась с довольно высокой скоростью. Она разрезала едва освещенную луной морскую гладь, оставляя позади себя длинный пенный шлейф. Пустынный скалистый берег был все ближе и ближе. Передвижение амфибии координировалось с авианосца. Из специального наблюдательного пункта на нем ежеминутно поступали данные о ситуации на побережье. То, что ситуация там не менялась, было вполне предсказуемо – такая уж местность, однако лишний раз подстраховаться не мешало. Ни адмирал Паркер, ни лейтенант Трайпл не хотели каких бы то ни было сюрпризов. Задуманное дело следовало провернуть в весьма сжатые сроки, желательно без неожиданных срывов и отвлечения на что-либо постороннее. Но одновременно и один, и другой понимали, что так должно быть в идеале, а реальность могла оказаться совершенно непредсказуемой. Осознавая это, Брюс даже подумывал об очередной отправке беспилотника для разведки, но все же отказался от этой мысли, опасаясь, что БЛА может привлечь ненужное внимание вероятных свидетелей. Уже сам факт, что авианосец близко подошел к побережью, был недопустимым, а иного способа отправить морпехов на место недавнего ракетного удара не находилось.
С учетом того, что идеальный вариант может не сработать, Паркер и выбрал группу под командованием Трайпла. Алан – вояка до мозга костей и готов вести своих парней хоть к черту в зубы. В любой заварушке противнику мало не показалось бы, даже если бы его силы значительно превышали силы бойцов Трайпла. Однако кроме этого неистового солдатского азарта и мастерства ведения боев в стесненных условиях лейтенант обладал еще целым рядом достоинств. И одним из таких достоинств было знание арабского языка в его ливийском варианте, на котором он разговаривал довольно бегло. При случае мог даже сойти если не за араба, то за европейца, большую часть жизни прожившего в Ливии. При неизвестности того, как события на побережье будут развиваться дальше, знание местного языка значило весьма и весьма много.
Русские решили выждать до утра. Срываться с места ночью было нелепо. Никто не мог гарантировать безопасности передвижения по ночной дороге. Дипломаты понимали, что и днем перемещаться небезопасно, однако темное время суток вдвойне опасно из-за фактора неожиданности. Оставаясь в бунгало на побережье, они практически всю ночь не смыкали глаз. Лишь кратковременная дремота урывками заменила им здоровой полноценный сон. Мерещились посторонние звуки и шорохи. Перед глазами всплывали картины ракетного удара и его последствий. Думалось о том, что же будет дальше.
Утром все чувствовали себя разбитыми, но обращать внимание на самочувствие никто не стал. Были и более актуальные проблемы. И главная из них – вопрос о дальнейших действиях. Ирина вскипятила воду и заварила всем крепкого чая. Доедая вчерашнюю рыбу, они пили горячий чай и размышляли о том, что нужно делать в сложившейся ситуации. Завтрак, по сути, оказался эдаким военным советом, и каждый мог высказать свою точку зрения и обосновать ее. Виктор Гончаров, пользуясь предоставленным ему словом, озвучил свои соображения.
– Оставаться здесь нам в любом случае нельзя, – сказал он, – но и с направлением нашего дальнейшего движения надо определиться исходя из здравого смысла.
– Приятно слышать от тебя слова о здравом смысле, – заметил Серебряков и тут же уточнил: – Вот только хотелось бы знать, что ты имеешь в виду под здравым смыслом?
– Я имею в виду, что нам целесообразно направиться туда, где есть наши. Однозначно это столица Ливии и российское посольство. Именно туда во что бы то ни стало нужно добраться. У нас все-таки на руках дипломатические паспорта, мы обладаем дипломатической неприкосновенностью. Думаю, это поможет более или менее беспрепятственно доехать до Триполи. А там все будет уже намного легче.
Антон явно не ожидал услышать от своего коллеги нечто подобное, так как имел собственное представление о здравом смысле. Будучи более опытным человеком, он понимал, что идея коллеги не самая лучшая в изменявшихся условиях ливийской действительности. Его реакцию, однако, опередила супруга:
– Да, действительно. Виктор прав. Нам нужно возвращаться в Триполи. Дипломатов никто не тронет.
– Дорогие мои мечтатели, – не выдержал Антон. – Все, что вы говорите, приемлемо исключительно в нормальных политических условиях. Когда есть стабильность, есть те, кто готов брать на себя ответственность за заботу о безопасности иностранных граждан и дипломатов. А что мы имеем сейчас? Мы имеем неопределенную политическую обстановку. Если говорить грубо, в стране нынче происходит хрен знает что. Прикрываться дипломатическим иммунитетом, скорее всего, бесполезно, никого наш статус не остановит. Первые же мародеры пристрелят нас, не спрашивая ни о паспортах, ни о гражданстве. Наш джип – весьма привлекательная цель для всяческого сброда, который наверняка выскочил из своих нор. Вот и все, что может с нами произойти по дороге в столицу. Судя по тому, что мобильная связь и Интернет все еще «лежат», заваруха в Ливии приняла очень серьезный оборот.
– Неужели все так беспросветно? – встревоженно спросила Ирина.
– Думаю, что на самом деле все может быть даже хуже, чем я предполагаю, – мрачно ответил Антон.
– И какой же выход ты предлагаешь? – осторожно поинтересовался у коллеги Гончаров.
– Я предлагаю ни в коем случае не ехать в столицу и не искать на наши задницы лишних приключений. Предлагаю, даже настаиваю на том, чтобы мы остались здесь. Останемся и будем выжидать, как будут развиваться события дальше. Возможно, через некоторое время что-нибудь прояснится, тогда мы примем новое решение. Сейчас же у нас слишком мало информации, чтобы рисковать, покидая эту местность.
Игорь, просматривавший в это время записи видеофиксатора, попросил слова:
– Вы можете меня не послушать, но посмотрите на все то, что было заснято фиксатором на месте ракетного удара. Это же настоящий документальный фильм. Конечно, я не хочу, чтобы меня пристрелили мародеры. Но мне кажется, что сидеть здесь с таким фильмом и ничего не делать – неправильно. Видеозапись нужно показать всему миру. Ведь то, что на ней зафиксировано, – результат настоящего преступления. И если мир увидит все это, найти потом военных преступников будет проще.