По профессии он был водитель. Жил как все, звезд с неба не хватал. Но вот наступили девяностые, и стало трудно. В стране – бардак, работы нет, кругом одни коммерсанты. И тут ему предлагают поработать на Севере. Стас согласился. Семьи нет, обязательств ни перед кем нет – свободная птица. Переучился на бульдозериста – и вперед. Тогда только начинали организовываться нефтяные компании типа «Лукойл». Работать он мог и работу свою любил. Деньги там платили такие, что любой коммерсант позавидовал бы.
Воспоминание об этих деньгах до сих пор мучило Стаса, как может мучить только тяжелая и непоправимая ошибка. Послушался бы умных людей, перевел бы в доллары – горя бы не знал. Так нет, полгода по Кавказу мотался, пока до копейки все не спустил. Правда, на целую жизнь нагулялся, цыплятами табака завтракал, шашлыками обедал, вино пил, как воду. И Жанна... Вообще-то ее звали Аней – в паспорте подсмотрел, пока она спала. Ноги длинные, грудь высокая, синими глазищами взглянет – прямо мурашки по коже. До последней десятки все на нее потратил, а она хвостом вильнула – и была такова. Продал свои золотые часы и поехал домой. Устроился таксистом и стал работать. Через год женился. Может, и рано было, но уж очень хотелось забыть синеглазую ведьму. И забыл. Настю встретил и забыл.
Стас вспомнил их первую встречу. Ехал в автобусе к приятелю в гости и стал свидетелем смешной сцены: контролер, здоровенный мужик, выжимал штраф из «зайца»-студента. Тот хлопал глазами, шарил по карманам и что-то бормотал про свою стипендию – мол, завтра получит и обязательно отдаст. А контролер весь светился от радости, что поймал «зайца». Студент не знал, куда деваться от позора: весь автобус на него смотрит. Тут-то Стас и увидел Настю. Простенькая такая, собой нескладная – пройдешь и не заметишь. Подошла к контролеру, спросила, можно ли за студента заплатить. Контролер посмотрел на нее и говорит: «Плати, твой будет «заяц»!» Она покраснела, как малина, заплатила, а тот ухмыльнулся, пошутил плоско и пошел дальше «зайцев» ловить. На ближайшей остановке она выскочила из автобуса, а Стас за ней. Сто раз потом удивлялся, какая сила его толкнула, зачем вышел, ехать-то было еще далеко. Догнал, напросился проводить, слово за слово – в общем, познакомились. Когда провожал, спросил ее, почему она чужой штраф заплатила. Непривычно было видеть в наше время таких благородных людей. Все в основном старались что-нибудь урвать, а тут...
– Жалко его стало, – ответила она, – тихий такой, беспомощный.
– Много их, «зайцев». За всех не заплатишь, – возразил Стас. – Всех не пережалеешь.
– Человеком надо быть, – сказала она и посмотрела так, что прямо в самую душу заглянула.
Присмотрелся к ней Стас и решил, что получится из Насти хорошая и верная жена. Сыграли свадьбу, начали жить. Поначалу Стас хмурился, выражал недовольство, голос повышал, чтобы понимала, кто в доме хозяин, но верх не взял и покорился. Кореша, с которыми частенько на троих разливал по пятницам, посмеивались, называли подкаблучником, но Стас не обижался, зная, что не подкаблучник вовсе, а просто в глазах Насти была такая правда, против которой нечего и сказать. Ни напиться, ни выругаться, ни человека обидеть не позволяла. С таким укором смотрела, что хоть на колени становись – клянись, оправдывайся...
Вот и получилось, что не он жену свою воспитал, а она его. Любила она Стаса, без чистой рубашки на улицу не выпустит. И день за днем переделывала по-своему. Научила любить семью, ценить превыше всего человека в себе, беречь не только тело, но и совесть в чистоте держать.
Гордое слово – семья, сколько в нем для человека скрыто радости! Смысл жизни – семья...
...Когда Стас оказался перед дверью, на которой было написано «Посторонним вход запрещен», то громко постучал в нее. И в этот момент почувствовал, как кто-то дернул его за руку. Одновременно прозвучал резкий голос, больше похожий на приказ:
– Мужчина! Пройдите на свое место!
Он повернулся и увидел перед собой стюардессу, которая минуту назад сообщила ему, что они летят во Владикавказ. Ее уверенный вид окончательно вывел Стаса из себя, и он, схватив ее за плечи, стал трясти, повторяя одно и то же:
– У меня сын родился, понимаешь?
Лариса, нисколько не испугавшись, твердила ему свое:
– Пройдите в салон и сядьте на место.
За время работы Лариса насмотрелась уже на таких вот «террористов», которые «переберут» в полете, а потом начинают качать права. А когда на трапе их встречает милиция, они сразу становятся нормальными пассажирами, понимая, чем все может для них закончиться. Но до этого «герои» знают, что на борту у стюардесс нет никакой защиты, и поэтому начинают творить безобразия. Поэтому, смотря прямо в глаза очередному «любителю подвигов», который требовал, чтобы его пропустили в кабину к пилотам (якобы он им объяснит свою проблему, и тогда они просто обязаны будут сесть в Нальчике), она не ожидала, что этот здоровенный мужик вдруг ни с того ни с сего перейдет от слов к делу. После того как она в очередной раз попросила его пройти на свое место, он развернул ее и, ударив спиной о дверь кабины пилотов, произнес, выделяя каждое слово:
– Сейчас ты откроешь мне дверь, иначе я тебя здесь урою!
Лариса глядела в его глаза, которые наливались кровью, и понимала, что этот мужчина находится в таком состоянии, когда не может контролировать свои действия, а любое неправильно сказанное слово способно спровоцировать его на самые ужасные поступки. В ее голове за секунду пронеслись все фильмы и передачи, в которых она видела, как психологи и спасатели пытаются остановить людей, готовых спрыгнуть с крыши многоэтажного дома, как они их уговаривают, внушают им, что это неправильно. И у многих даже получалось...
В одно мгновение Стас почувствовал, как окружающий мир куда-то отступил, и его как бы накрыло большим стеклянным колпаком, а в ушах звучал только один вопрос: «Почему? Почему они не хотят приземлиться?» Он не слушал, что ему говорила стюардесса, или не хотел слушать, он не помнил. На него накатила тогда такая злость, что он готов был сразиться с кем угодно, если бы кто-то вздумал ему помешать. В один миг все вокруг превратились для него в кровных врагов, и первой оказалась эта красивая девушка, которая стояла перед ним и не пускала его в кабину пилотов. Ничего не понимая и не видя вокруг, он решил убрать ее со своего пути. Продолжая держать ее за плечи, он отбросил ее в сторону и стал со всей силы стучать в дверь, за которой, как ему казалось тогда, он найдет решение собственной проблемы вселенского масштаба. «Зачем я хотел прорваться к пилотам, не знаю. Ни до этого, ни после. Что бы я смог изменить? Сам сел бы за штурвал?» – размышлял позже Стас, пытаясь понять, как могло так случиться, что он, порядочный мужчина, оказался способен на такие вещи. Ведь в жизни он всегда был против насилия, хотя именно силой его Бог не обидел...
Ударившись спиной о дверь, Лариса испугалась. «Кто знает, что можно ожидать от этого пьяного? – думала она, смотря на мужчину, который больно держал ее своими сильными руками. – Убить, конечно, не убьет, но синяков наставит». Она посмотрела на его злое лицо. В свои тридцать пять она выглядела лет на десять моложе, потому что всегда следила за своей внешностью и старалась вести здоровый образ жизни. Она понимала, что красота, которой наградил ее Бог, всегда помогала ей в любых трудных ситуациях, открывала любые двери и вообще служила ее главным козырем. Поэтому она очень переживала за свое лицо. И хотя сама была не из робкого десятка, но, смотря на стоящего перед ней здоровяка, чувствовала, как ее ноги откровенно дрожат. Понимая, что не сможет противостоять ему, она решила пойти на хитрость и, широко улыбаясь, ласково, насколько только смогла, сказала: