Невеселые подводники внесли замечания в дежурный журнал, потому как судового журнала на субмарине, по понятным причинам, не было, и узнать о состоянии лодки, кроме тестирования, можно было только со слов членов экипажа, сдали вахту караульной команде БРС и угрюмо двинулись в отведенный для них отсек, в который попасть мог только обладатель специальной магнитной карточки-кода.
Войдя в изолированный от остального мира блок, команда «Макарова» выстроилась, ожидая командира. Морской Волк появился через несколько минут, мрачно оглядел офицеров и произнес:
– До двенадцати дня никаких распоряжений не будет. Всем отдыхать. Разрешаю со спиртным. Только, – он снова глянул на членов экипажа, – попрошу преждевременной панихиды по старшему помощнику не устраивать. Штурман останься, остальным – вольно, разойдись. В смысле, по каютам. – Макаров попытался сострить, пытаясь хоть немного развеять неприятные ощущения от потери товарища.
– Вот что, – обратился командир к штурману, когда офицеры разбрелись по закрепленным каютам, – мне тут надо с командиром БСР выяснить кое-какие мотивировки поведения отдельных личностей, разобраться и понять, что тут за петрушка происходит. Ты останься за меня и проследи, чтобы ребята были к завтрашнему полудню в норме.
– Понял, товарищ командир, – козырнул штурман и отправился следом за товарищами.
Морской Волк поднялся к себе, снял трубку и по внутреннему телефону набрал номер Олешкевича.
– Виктор Леонидович, – произнес Морской Волк, едва на том конце провода откликнулся командир БРС, – разговор есть. Не возражаешь?
– С закуской? – спокойно поинтересовался тот.
– С закуской, – подтвердил Морской Волк, – только давай без излишеств. Торжественным случаем сегодня не пахнет. Я буду минут через пятнадцать, – и, не дожидаясь ответа, положил трубку на рычаг. Чтобы прогнать накопившуюся усталость, принял бодрящий контрастный душ, гладко выбрился, экономя минуты утреннего сна, переоделся и направился к коллеге-командиру.
– Не рано? – осведомился с порога, зная, что, в отличие от него, сдавшего субмарину «на хранение» и потому вольному делать все, что душе угодно, командир «Муромца» такую возможность имел редко, оставаясь командиром в любой ситуации. Правда, посидеть и просто поговорить по душам два закоренелых моряка любили, компанией своей дорожили и в те редкие минуты, когда служба позволяла расслабиться, такую возможность не упускали. Но сегодня был особый случай.
– Присаживайся, – кивнул Олешкевич в сторону дивана и, прикрыв рукой телефонный динамик, шепотом добавил: – Покроши остатки, я не успел.
Пока командир БРС молча слушал, Морской Волк аккуратно дорезал остатки полукопченой колбасы, открыл болгарские консервы с фаршированным перцем и огуречно-томатным ассорти и выставил принесенную с собой бутылку водки.
Командир БРС тем временем закончил разговор коротким: «Ясно. Выполняйте», деловито осмотрел сервировку, потопал к холодильнику и достал большое блюдо с холодцом. В дверь каюты постучали, и через секунду рядом с холодцом появилось большое блюдо с дымящейся, посыпанной зеленью и политой маслом картошкой.
– Я ж просил без излишеств… – мрачно пробубнил Макаров.
– Ну-у-у, – пожал плечами Виктор Леонидович, – если картошка – это излишество… А язву нажить еще успеешь. – Он откупорил бутылку и щедро плеснул в стаканы водки. – Вот хрусталь – это излишества, а картошка… Значит, поломки на твоей малютке незначительны. Немножко помялись «плавники» и «маховик». Внутренних повреждений нет. Ремонтники уже в деле. Часов через шесть можешь принимать «Макарова», – закончил командир БРС короткий доклад, и они подняли стаканы.
– Даже не знаю, – мрачно произнес Морской Волк, – можно чокаться, или старпому стакан хлебом накрыть… – Он тяжело вздохнул, качнул головой и мрачно выпил.
– Вообще-то, если сопоставить факты, картина получается нехорошая. – Олешкевич выпил свою дозу и стал раскладывать по тарелкам единственную горячую закуску. – По моим данным, с того самого момента, как ты отстрелил буй, никто никаких телодвижений по спасению Даргеля не предпринимал.
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Это странно, – задумчиво качнул головой Олешкевич, наливая по второй, правда, уже поскромнее, – потому что шила в мешке не утаишь, и все его действия, ты знаешь, кого я имею в виду, точнее, непонятное бездействие, станет рано или поздно известны. Странно все это, – снова неуверенно мотнул головой командир БРС и поднял стакан, приглашая не затягивать процесс.
– «Северный флот, Северный флот, Северный флот – не подведет!» – саркастически продекламировал Морской Волк цитату из известной песни, опорожнив в глоток уменьшенную дозу.
– Да не переживай ты так, Илья, – попытался успокоить собрата Олешкевич, – я думаю, все утрясется.
– Да что утрясется-то? – зло выплеснул Морской Волк накопившуюся боль за сослуживца и друга. – С чего?
– Во всяком случае, здесь – не Бермуды, никаких аномалий до сих пор не наблюдалось. Так что утром найдем. Или следы катастрофы, или Даргеля с учеными, живыми и невредимыми.
– Твои бы слова да богу в уши… – печально выдохнул Макаров и протянул пустой стакан, – давай по третьей…
– А то курить охота, – усмехнулся Олешкевич, наполняя посуду.
Они выпили и закурили, молча думая о своем и потихоньку хмелея.
– А все-таки что-то тут не складывается, – пожал плечами Морской Волк.
– Ну-у-у, женщина на корабле – всегда к беде, – понял по-своему товарища Олешкевич.
– Да я не об ассистентке, – отмахнулся от него Макаров. – Понимаешь, Витя, все уже было в ажуре. Кита заарканили, мы нырнули, правда, неудачно, но никто же об этом не знал. Буй отстрелили. Ученые располосовали и осмотрели рыбку, все, что мы должны были сделать, сделали в лучшем виде. И в последнюю минуту система дает сбой.
– Что странно? – спросил Олешкевич. – Что именно в последний момент?
– На Столетова это не похоже, – задумчиво произнес Макаров, жадно затягиваясь, – ведь никаких помех не было?
– Не было, – подтвердил командир БРС.
– И операцию можно было спокойно довести до конца. Так?
– Наверное, – пожал плечами Виктор Леонидович.
– Так какого ландыша этого не произошло? – Морской Волк слегка хлопнул ладошкой по столешнице. – Чего замер, виночерпий, наливай. Видишь, жар в груди.
– А вот завтра ты у него и спроси, – посоветовал командир БРС, послушно наполняя посуду.
– И спрошу, – мрачно пообещал Макаров. – Как советский офицер у советского офицера.
– Российский, – поправил Олешкевич.
– Знаешь, Витя, – задумчиво произнес Морской Волк, – а при Советах был один существенный плюс.
– Какой? – поинтересовался командир БРС, предчувствуя неминуемую сечу, какая только может произойти между надводником и подводником.