– Шой-я, – позвал он подростка, который возился недалеко от его хижины с большим ножом, старательно проводя клинком по бруску. – Беги и позови Нугума, пусть он придет ко мне.
Подросток мгновенно вскочил на ноги и, не говоря ни слова, быстро побежал исполнять приказ. Вскоре в хижину вошел Нугум. Его статная фигура и легкая, но в то же время грациозная походка всегда служили предметом гордости Мотары и пристального внимания молодых девушек в деревне. Хотя они могли больше не беспокоиться. У Нугума была невеста из соседней деревни по имени Тали, и вот уже несколько лет они считались предназначенными друг другу; так решили они, или, точнее сказать, их родители. Свадьбу решили сыграть весной следующего года, по совету колдуна, который пользовался у Мотары – а следовательно, и у всех остальных – непререкаемым авторитетом, с тех пор как предсказал его будущее.
– Отец, ты меня звал? – спросил Нугум, слегка наклоняя при этом голову.
– Да, хочу с тобой поговорить, – ответил Мотара, давая знак сыну, чтобы он присел напротив него. – Зачем ты привез этих двух людей в деревню? Мне сказали, что они твои пленники. Разве ты забыл, что только я решаю, брать кого в плен или не брать? Или ты уже стал вождем?
– Отец, я был с людьми далеко и не мог тебя спросить об этом; прости, если разгневал тебя.
– Своим поступком ты можешь навлечь на всех нас беду. Этих людей, может быть, уже ищут или скоро начнут искать. Ты, наверное, забыл, как три года назад мы захватили тех англичан за то, что они заехали на нашу территорию и охотились без спросу, а когда им об этом сказали, они только смеялись – а я не люблю, когда надо мной смеются… А потом пришли солдаты и долго искали тех людей. Они ушли только тогда, когда мы смогли их убедить, что, возможно, они сгинули в саванне и мы их никогда не видели. Но если бы они узнали правду, то что было бы тогда. Скажи, эти люди тебя чем-то обидели, они твои враги? – Мотара внимательно посмотрел на сына.
– Нет, отец, – ответил юноша и смущенно опустил глаза.
У Мотары вдруг появилось определенное предчувствие. Слишком хорошо он знал своего сына и не помнил, чтобы тот когда-либо так смущался. Даже когда Мотара его наказывал, притом иногда (сознательно) перед другими, Нугум глаз не опускал, но мужественно и достойно принимал наказание. Неужели это то, что Мотара предположил еще вчера, издалека поглядев на пленников? Они были молоды, но главное, и это отметил не только он, девушка была очень красива. Вряд ли она могла чем-то настроить против себя Нугума и людей, бывших с ним. Потом это подозрение у него несколько притупилось, однако окончательно не покидало, и вот теперь с новой силой дало о себе знать. Но все же он пока не спешил с выводами.
– Тогда почему они здесь? Разве они пришли сюда по своей воле? – Ровный голос отца прижимал Нугума прямо к стенке. Вождь знал, что правду можно узнать, не только прибегая к пыткам, ему еще есть чему научить сына.
– Нет, – снова сказал Нугум, – но я хотел… я думал, что ты сможешь меня понять… я не знал, как мне поступить, и…
– Нугум, – вдруг остановил сбивчивое объяснение сына вождь, – тебе понравилась эта белая женщина? Говори прямо, – и снова посмотрел в его глаза.
Нугум после большой паузы тихо, но уже снова собранно ответил:
– Да, отец, очень. Я ничего не смог с собой поделать, даже под угрозой твоего гнева. В твоей власти поступить со мной, как я заслуживаю.
Теперь все встало на свои места. Мотара любил порядок во всем, и когда возникала какая-то неопределенность, он ее разрешал. Вот и сейчас все встало на свои места. Хотя нет, еще не все. Да, в старину случалось, что мужчины его племени похищали белых женщин, и это порождало противоположные суждения. Одни считали таких удальцов героями, другие – что эти поступки служат причиной вражды и, следовательно, страданий людей. Но это всегда воспринималось как особый поступок, который возвышал совершившего его в глазах окружающих. И его сын этот поступок сделал. Сделал сам, без его, Мотары, воли. Нет, он настоящий сын своего отца, и он не разочаровал его, хотя сейчас отец корил Нугума. Мотара не похищал белых женщин, но свою вторую жену, которая и родила ему сына, он дерзко похитил из чужого племени. Правда, тогда он уже был вождем, и чьего-то разрешения на это ему не требовалось. Мотара помнил, как он и его люди долго не могли оторваться от преследователей, и когда те приблизились, вступили с ними в бой. Тогда он потерял своего лучшего друга, но никогда не жалел о своем поступке.
Мотара глядел на сына и видел в нем себя. Он поможет ему, как делал это всегда, даже когда Нугум этого не понимал. Мотара спокойно предавался своим раздумьям. Юноша в это время терпеливо ждал своей участи, но было видно, что в этот раз он нервничает. Наконец Мотара произнес:
– А как быть с Тали? – Слово родителям девушки было дано, а своих слов Мотара на ветер никогда не бросал.
– Не знаю, отец, – ответил Нугум; весь вид юноши говорил о его растерянности.
– Зато знаю я, – произнес Мотара, – ты женишься на них обеих! – И жестом руки дал сыну понять, что разговор окончен.
* * *
Алина сидела, опершись о стену тростниковой хижины, и пыталась разобраться в своих мыслях. Раньше ей было все-таки легче – они с Толиком были вместе. Правда, Толик с момента их похищения стал очень беспокойным и порой не мог даже толком поговорить с ней. Но сегодня его куда-то увели. На вопрос Алины, куда его ведут, ответили, что мужчине и женщине нечего находиться в одном помещении, если только они не женаты.
Как все прекрасно начиналось! Казалось, что они попали прямо в волшебную сказку. Чудная природа с любимыми ими растениями окружала их. Целые дни они проводили вместе, увлеченные своим занятием, а вечерами любовались звездами, которые здесь особенно ярки и многочисленны. Они дали друг другу обещание, что обязательно сюда вернутся. А теперь все иначе. Как могло такое произойти? И в посольстве в Москве, и уже в Найроби им говорили, что это место, куда они направлялись, абсолютно безопасно, там очень давно ничего плохого не происходило. Здешние люди мирные и гостеприимные, а хищных животных почти не было, тем более с ними был опытный охотник Нуем, которого им посоветовали в Найроби. Она понимала, как теперь волнуются о них их близкие. Они так не хотели их сюда отпускать; выходит, они были правы…
Алина глубоко вздохнула, и слезы начали застилать ее голубые глаза. Но она была сильной девушкой и быстро взяла себя в руки. Ничего, подумала она. Все образуется, отец ее обязательно найдет – и за выкуп освободит их. Наверняка их похитили, чтобы получить выкуп, а иначе зачем еще? Переждать время вполне можно; с ними обращаются хорошо, даже очень хорошо – по крайней мере, до сегодняшнего дня. Их кормили вполне приличной едой, давая порции, которые они не смогли съесть до конца. Днем им позволялось находиться на улице, только не выходить за пределы деревни. Правда, в этом случае за ними неотрывно следовали трое сильных мужчин, однако вели они себя ненавязчиво. Когда Алина и Толик находились в хижине, те трое располагались рядом с входом и спокойно сидели часами. В любое время к ним можно было обратиться за чем-либо, и они обычно старательно выполняли просьбу. Смущало только то, что в руках у них всегда были автоматы, это несколько действовало на нервы. «Ничего, мы еще будем вспоминать об этом как о страшном сне, а сны, как известно, всегда проходят». С этой мыслью она легла на мягкий матрас, который принесли специально для нее, и закрыла глаза, ибо звезды через крышу хижины видеть все равно не могла…