Как-то само собой получилось, что он перешел на «вы». Атмосфера изменилась – теперь имел место не обычный ленивый треп двух почти коллег, а разговор потенциального работника с нанимателем. И пусть работник себя ценит весьма высоко и лебезить не собирается, но дистанцию все же следует соблюдать.
– Кроме вас много других – не менее крупных и серьезных, – продолжал Андрей. – Да и покруче есть – и не один десяток. Или я не прав?
Тимохин неожиданно улыбнулся и кивнул – словно что-то для себя решил.
– Я тоже про вас кое-что слышал. Тоже не так уж много, но, с другой стороны, вполне достаточно. Кроме всего прочего, я узнал, что характер у вас весьма независимый. Да, пожалуй, так и есть.
Мангуст только молча развел руками – мол, каков есть, таков и есть, не нравится – не ешьте, господин хороший.
– Это даже хорошо, – продолжил Тимохин. – Мне и нужен человек с головой и с характером, а не обычная пешка. Пешек у меня и так хватает.
– И для чего же я вам понадобился? – спросил Андрей.
– Сейчас объясню, не так быстро.
Тимохин нажал какую-то клавишу на селекторе и негромко сказал:
– Света, меня час нет ни для кого, кроме Ростовцева.
И, не дожидаясь ответа, нажал клавишу еще раз. А потом резко поднял голову, посмотрел Андрею в глаза.
– Для начала я хотел бы сообщить вам размер предлагаемого гонорара, – и молча протянул Мангусту белый лист бумаги. На нем было написано всего одно число. И это число производило сильное впечатление. Настолько сильное, что Мангуст позволил себе один уточняющий вопрос:
– Доллары?
Не то чтобы он думал, что ему предлагают оплату в рублях, но уж слишком велика сумма.
– Разумеется, нет! – отозвался Тимохин. – Евро. Терпеть не могу американских денег – как и самих американцев. Хорошо, что теперь их деньгам есть приличная замена.
Мангуст изо всех сил старался удержать на лице спокойное выражение. И без того более чем солидная сумма выросла еще в полтора раза. Пожалуй... Да, точно, за все пять лет, истекшие с увольнения из армии, он заработал только самую малость побольше. За пять лет! А ведь он не ларьки охранял.
– Так что вы скажете? – спросил Тимохин. Несмотря на усилия Андрея, он явно заметил произведенное впечатление и был доволен, как кот, придушивший жирную мышь.
– Я?! – с показным удивлением переспросил Мангуст. – Простите, мне нужно знать, что скажете вы. Что именно я должен буду сделать за эту сумму?
– А что, есть разница? – надменно поинтересовался Тимохин.
– Еще какая. – Улыбка Мангуста стала жесткой, больше похожей на оскал. – Вы, господин Тимохин, не шлюху снимаете, которая вам за бабки что угодно сделает. Если вы наводили обо мне справки, то должны знать – у меня есть определенные принципы. За дела некоторого рода я не берусь никогда. Так что если ваше задание окажется именно такого рода, то можете хоть вдвое больше обещать – я не соглашусь.
– А если впятеро больше? – с интересом спросил Тимохин. – Вы же знаете, у меня есть такая возможность.
– Все равно, – отозвался Мангуст, спокойно, но твердо. – Знаете ли, Игорь Михайлович, я уже давно понял, что всех денег в мире не заработаешь. А потребности у меня не такие уж и большие, мне и того, что есть, хватает.
– Так зачем вы вообще работаете?
– Я не говорю, что меня вообще не интересуют деньги. Просто мне не нужны деньги слишком грязные, – слово «слишком» Мангуст выделил голосом.
– А какие именно деньги для вас слишком грязные? – спросил Тимохин. Теперь в его голосе звучал искренний интерес. – За какие дела вы не беретесь? Это не секрет, надеюсь?
– Нет, – покачал головой Мангуст. – Все просто и ясно. Я не берусь убивать невинных людей. То есть тех, кто ни в чем не замешан, ни к чему не причастен.
– Таких людей обычно никому и не надо убивать, – пожал плечами Тимохин.
– Всякое бывает. Иногда именно такие становятся, например, неудобными свидетелями. Или еще что-нибудь в этом роде.
– Ясно. Какие у вас еще правила?
– Не связываюсь с торговлей наркотиками и людьми.
– А оружием?
– Это – сколько угодно. И последнее – я не работаю против России как государства.
– А это как понять?
– Очень просто. Если вам, скажем, нужно помочь против какого-нибудь конкурента – я в принципе могу это сделать. Но если бы ко мне обратилась иностранная фирма, я бы послал ее по известному адресу. Я, знаете ли, люблю свою родину. Какая-никакая, а моя, другой не будет.
Пару секунд Тимохин молча сидел за столом, уперевшись руками в подбородок. А потом так же молча встал, обогнул стол, подошел к Мангусту и протянул ему руку.
Мангуст с легким недоумением пожал ее.
– Просто удивительно, – чуть хриплым голосом сказал Тимохин, – остались еще в стране приличные люди, не все скурвились.
Он вернулся на свое место.
– В общем, ни один из ваших принципов при работе на меня не пострадает, – заявил он.
– Очень хорошо, – кивнул Мангуст. – И все-таки, нельзя ли уже перейти к конкретике? В чем конкретно работа будет заключаться?
– Вот в чем. Слушай. Короче говоря, я получил наследство.
Сказав это, Тимохин замолчал.
– Поздравляю, – с легкой иронией в голосе сказал Мангуст. – Хотя и подозреваю, что по сравнению с вашими капиталами любое наследство выглядит просто смешно.
– А вот тут-то ты и не прав! – заявил Тимохин, снова неожиданно вскидывая опущенную голову. Видимо, у него привычка такая была. – В том-то все и дело, что не пустяки! Общая стоимость наследства всего на двадцать процентов меньше цены моей доли в компании.
Мангуст невольно присвистнул. Это ни фига ж себе! Это же получается счет не на миллионы, даже не на десятки миллионов баксов – на сотни.
– Вы что, внебрачный сын английской королевы, что ли? – спросил Мангуст, немного придя в себя.
– Нет. Не английской королевы и не внебрачный сын, – отозвался Тимохин. – Всего лишь родственник одного недавно умершего латиноамериканского плантатора. Или как это у них там называется-то? В общем, помещика по сути. Причем родственник довольно дальний. Но более близких не оказалось, вот ведь в чем дело. Прямо как в известной песне – богатый родственник за границей, о котором я даже и не знал.
– Не понимаю, – сказал Мангуст. – То есть как не знали? И вообще, откуда у вас родственник в Латинской Америке? Вы же, насколько я понимаю, русский.
– Чистокровный, – кивнул Тимохин. – Причем из глубинки, с Урала. Но вот так уж получилось. Понимаешь ли, оказывается, у моего прадеда было не два брата, а три. И третий, тот, про которого я не знал, воевал в Гражданскую не за красных, а за белых. Поэтому, кстати, я про него и не знал – в советские времена такого родственника лишний раз вспоминать было не слишком умно, сам понимаешь. Так вот, оказывается, он не погиб, а эмигрировал. И докатился до Бразилии. А он был дворянин, кадровый офицер с опытом Русско-японской и Первой мировой. В общем, в армии у латиносов такой человек оказался очень даже нужен. Он там участвовал в какой-то их войне, даже не в одной, если не ошибаюсь. Отличился, вышел в большие чины, потом еще женился удачно, землю получил – часть в награду за боевые подвиги, а часть в приданое. Невеста была, я так понимаю, из хорошей семьи. Потом он еще в их политических играх участие принимал и тоже успешно. В общем, стал на новой родине большим человеком.