Спецназовцы замахали было руками:
– Не нужно, мы прямо из-за стола! Были на дне рождения.
– Там, на берегу? У кого-то из местных? – уточнила супруга писателя-капитана и вздохнула: – Тогда придется делать двойные порции.
Спецназовцы вдруг и в самом деле ощутили, что ели давно и немного. Впрочем, госпожа капитанша, похоже, совершенно проигнорировала их возражения и уже гремела посудой на камбузе.
– А и правда хозяйка у вас – золото, – заметил писателю Дед.
– Уж повезло так повезло, – охотно согласился тот. – Для нашего брата главное в жизни – попасть в хорошие руки. Тогда не пропадешь.
Под палубным тентом был накрыт стол. С парусами возиться не стали, запустили движок. Писатель выставил на стол двухлитровую бутыль, хозяйка поставила тарелки с сыром и вяленым окороком.
– Домашние припасы, – пояснил хозяин.
– Чача? – предположил Марконя. – Гостинцы с Кавказа?
– Нет, кайсиевача, – поправил писатель. – Абрикосовая ракия.
– А это похоже на хамон, – продолжал капитан-лейтенант, указывая на мясо – сыровяленый свиной окорок.
– Да нет же, это пршут – копченный на углях и вяленный на ветру и солнце. Говорю же, все наше, домашнее. Черногорское.
Оказалось, что писатель уже несколько лет как проживает вместе с семейством в Черногории. Не в смысле бросили родину, а вроде как на даче.
– И климат потеплее, и жизнь поспокойнее, – объяснил он.
Жизнь на новом месте задалась. Его семья успешно включилась в местный бизнес; он пописывал книжки, которые, несмотря на кризис, пользовались неплохим спросом как дома, в России, так и за ее пределами.
Но, как оказалось, спокойная жизнь после московской суеты радовала писателя недолго – года два, не больше. Потом он сильно заскучал. Что ж, привычка – вторая натура, от этого никуда не денешься. Пришлось купить небольшую рыболовную шхуну, кое-что переделать. И вот теперь вместе с женой они бороздят моря и океаны в поисках приключений.
– Мы с Ирусиком собираемся жить долго и счастливо, а потом погибнуть в один день, при кораблекрушении, огибая в бурю мыс Горн, – признался Уваров.
– Мыс Горн – это хорошо, – одобрил многоопытный Дед. – Я много смертей повидал, и та, что вы выбрали, достойна зависти. Но только до мыса Горн еще добраться надо. А тут места не самые спокойные. Опасные места.
Писатель в недоумении пожал плечами.
– А что тут бояться? Мы же не в Латвии. Знаете, чего здешние жители у бога просят? «Ама руш, ама роб» – или русских, или дождя. А дождь тут, сами понимаете, на вес золота. В Сомали русских многие вспоминают добром. Ну и знания некоторых обычаев и законов помогают. Вот, например, другое правило аборигенов: убей белого, но будь к нему справедлив.
– Это мы уже слышали, – вздохнул Кэп. – И все же здесь опасно. Сплошные пираты и разбойники.
Но писатель снова не согласился:
– Сомалийцы – нация не пиратов, а поэтов. А писатель поэта всегда поймет. А что касается разбойников, тут по соседству островок есть, Да Гама называется. Вот там разбойники! Цены держат выше, чем в Москве! Рука не поднимается купить что-нибудь. И ведь не то чтобы денег не хватало или было жалко, просто появляется ощущение, что меня держат за дурака. Обидно.
Кэп позволил себе прервать хозяина:
– Скажите, а рация у вас имеется? Нам бы со штабом связаться.
Уваров отвел командира и Марконю в кормовую рубку, где находилась рация, потом вернулся к столу, где хозяйка занимала беседой Деда, Малыша и Поручика. Выпили еще по одной, за хозяйку. Закусили.
Поручик решил поддержать светскую беседу и обратился к Уварову:
– Скажите, а в чем секрет вашего писательского успеха?
Хозяин усмехнулся:
– Быстро пишу. Дневная норма – десять тысяч знаков. Сейчас ведь не обязательно писать хорошо, главное – быстро. Хочешь попробовать? Боевики про подводный спецназ хорошо продаются. Только знаешь, в чем проблема? Я вывел закон некомпетентности в литературе. Звучит он так: чем хуже автор разбирается в том, про что пишет, тем лучше у него получается. Читателей больше, а значит, тиражи выше.
Дед в литературе не разбирался, поэтому спросил прямо на интересующую его тему:
– Вы, наверно, с журналистами общаетесь? Случайно не слышали, американцы тут военных баз не строили?
– Зачем им тут база? – удивился писатель.
– Ну мало ли… с пиратами бороться…
Уваров рассмеялся:
– Нет, ребята, это вам кто-то дезу прогнал. Дезинформацию то есть. Американцам тут делать нечего. – Он немного помолчал. – А база все же имеется.
– Чья? – спецназовцы чуть не подскочили.
Писатель выдержал драматическую паузу. Разлил ракию по рюмкам, заставил всех выпить. Помучил, в общем. Потом положил в рот полоску вяленого окорока и только после этого произнес:
– Вопрос интересный. И прямо в точку. Чья база, спрашиваете? Информация разная. Я тут как раз книжку пишу…
– Про пиратов? – не выдержав, перебил Малыш.
– Нет, не про пиратов. Что про них писать? – Уваров усмехнулся. – Сомалийцы – дети природы, живут простыми инстинктами в соответствии с обычаями предков. С ними и так все ясно. А вот то, что творится вокруг них, намного интереснее. Возьмем, к примеру, частные армии. Когда-то они были частными охранными фирмами, но теперь у них на вооружении имеются танки, вертолеты, корабли. Командуют ими наполовину офицеры, наполовину менеджеры. Я недавно встречался с одним таким. Интересный парень, сам из русских, из спецназовцев. Может быть, вы его даже знаете. Он, ясное дело, не представился, но Ирусик ухитрилась сфотографировать его своим мобильником. Если бы он об этом узнал, то, наверное, сильно бы расстроился. Мне показалось, что он не гоняется за рекламой.
Писатель показал спецназовцам экран дисплея. Человек, изображенный на снимке, и в самом деле был им хорошо знаком.
– Это же Глок, мать его! – воскликнул Дед. – Да, мы его тоже когда-то знали. Только он недавно погиб.
Писатель заметно расстроился:
– Неужели? А ведь я с ним беседовал всего неделю назад.
Дед, Малыш и Поручик переглянулись.
– Как так неделю? Он давно уже мертвый, – промямлил Дед.
– Вы же сказали – недавно, – возразил Уваров.
Дед покрутил пальцами в воздухе.
– Ну, это же относительно…
Малыш тоже не мог прийти в себя от неожиданности.
– Не может быть. Он точно погиб! Ведь был взрыв…
Поручик прищурился:
– А почему не может быть? Это же Глок. В воде не горит, в дерьме не тонет.
– Но я сам видел…