– У-гу, – хмыкнул Махтаров, – или ядерные боеголовки. Чушь несусветная! А то ты не знаешь, как эти дела делаются. У моей Конторы, да и у бывшей твоей, большой опыт и возможности провернуть все так, чтобы ни одна собака не учуяла. Нет, Андрей, государство к этому дилетантству никакого отношения не имеет.
– Вот и я так же думаю, – согласился Торин, – к нему отношение имеют, возможно, лишь отдельные должностные лица, которым заплатили за содействие. Поэтому скрыть такой «косяк» очень трудно. А чем больше времени проходит, тем комичнее ситуация. То судно пропало, то не пропало. То никто не знает, где оно, то вдруг все знают, где оно. Только никто никаких шагов не предпринимает, все боятся и прикрывают свою задницу. Тут, Джамаль, нужно быстро и решительно взять судно и поставить все точки над «i».
– Намек понял, Андрей. Но для того, чтобы получить добро на мое участие в этой операции, я должен чем-то это мотивировать.
– Мотивацию я тебе подготовлю. В конце концов, это твой регион. Только давай договоримся, что с военными моряками ты сам решишь вопрос, на месте. «Ладогу» буду брать я, но официально – ВМФ.
– Почему? Зачем тебе нужно рисковать самому? Пусть военные тормозят судно и высаживают группу захвата.
– Ты уверен, что ради всего этого в Атлантику пошлют спецназ? Лично я думаю, что это поручат какому-то отдельному военному судну, которое находится ближе всех. Ну и кто там будет осуществлять захват? Моряки – не десантники и не спецназовцы. Они же стрельбу устроят: и сами пострадают, и живьем никого не возьмут, да и заложников положат. Тут же подготовку надо иметь, тактику действий нужно знать, быть готовым к непредвиденным ситуациям. Я уж молчу про боевую подготовку, слаженность и все такое прочее.
– Понятно, – согласился Махтаров, – боишься остаться без свидетелей и доказательств.
– Конечно. Согласись, что среди экипажа обязательно есть люди, которые принимали участие в этой контрабандной перевозке. Кроме того, судно могут просто потопить. Или пираты, или наши. Случайно.
– Хорошо. Я с тобой согласен. Значит, я должен обеспечить вам шесть загранпаспортов с визами. Кстати, с визами какого государства?
– Полагаю, что Кабо-Верде. Только не шесть, а три. Остальным нужно вернуться в Питер и подготовить кое-какие дела к моему возвращению.
– Договорились. Думаю, что послезавтра мы вылетим. Но сегодня ты еще мне должен передать обещанные материалы…
Дачный поселок в двадцати километрах от Санкт-Петербурга
Конец лета в этом году радовал хорошей погодой. Собственно говоря, хорошая погода в этих местах – прежде всего отсутствие осадков. Ночью температура опускалась до минус четырех-шести, но днем солнце часто пробивалось сквозь облака, пронизывая мягким светом ставшие ажурными и цветными листья леса и парков. Ветер поднимал ворохи палой листвы, на окраинах города душевно и томно чувствовался запах дымка, когда ее жгли.
Карпенко уже третий день жил на даче, которую снял по объявлению. Это место нашел его друг, он и договорился обо всем с хозяевами. Михаил обзавелся двумя новыми телефонами, которые купил с рук вместе с «симками». Но звонить Карпенко старался как можно реже, полагая, что угрожающие ему люди могут иметь соответствующую аппаратуру, позволяющую вычислить его местоположение в два счета.
Третий день Михаил готовил, редактировал и обрабатывал материал, который собирался выложить в Интернете. Здесь были и разоблачающие данные, и свидетельства очевидцев – все то, что могло пролить свет на таинственное исчезновение лесовоза «Ладога». Здесь же Михаил собирался объявить и о том, что вынужден скрываться и что ему угрожают расправой, рассчитывая, что такое публичное заявление испугает злоумышленников и заставит их отказаться от своих действий против него, Карпенко. Еще он полагал, что правоохранительные органы заинтересуются имеющейся у него информацией и окажут ему покровительство и защиту.
Третий день напряженной работы подходил к концу. Карпенко сидел за ноутбуком в прокуренной кухне, когда ему показалось, что он слышит звуки автомобильных двигателей. Сначала он насторожился, но потом успокоил себя – мало ли кому приспичило приехать на дачу среди ночи, а может быть, наоборот, уехать по срочным делам в город. Снова погрузившись в работу, Карпенко не услышал осторожных шагов за окном. И только когда с грохотом разлетелось осколками окно и распахнулись оконные створки, он понял, что пришла беда. В комнату через подоконник уже спрыгивали неизвестные.
Михаил вскочил и хотел было броситься в другую комнату, чтобы тоже через окно попытаться убежать, но ворвавшиеся люди оказались быстрее и проворнее. Один из них достал Михаила в прыжке, и оба покатились по полу. Тут же твердые умелые руки схватили Карпенко за руки, завернули их за спину и защелкнули наручники. Рот мгновенно оказался заклеен скотчем. «Все, конец», – решил Михаил со злостью, поскольку не успел доделать работу до конца. Его швырнули на стул. Сильные руки держали его за плечи и не давали даже пошевелиться.
– Ну вот и встретились, – беззлобно проговорил подошедший крепкий плечистый мужчина лет тридцати пяти с бритым черепом.
Он пододвинул к себе стул и уселся на него верхом лицом к Карпенко. Через плечо бросил одному из своих людей:
– Займись Интернетом.
Невысокий парень уселся к ноутбуку и чем-то там занялся, щелкая клавиатурой. «Уничтожает информацию», – понял Карпенко с сожалением. Теперь никто и не узнает о том, что знает он. Столько работы проделано напрасно, столько людей уйдет от наказания, а он сам? Что ждет его самого?
– Что ж ты, Миша? – спросил бритоголовый без особого интереса, как будто ему было нечем заняться и он коротал время в скучных и бессмысленных разговорах. – Просили тебя по-хорошему, убеждали тебя, предупреждали по-человечески. Какой ты все-таки зануда. Думал, не найдем тебя? Наивный ты человечек.
Бритоголовый рассматривал Карпенко без интереса, даже как-то с сожалением, затем бросил через плечо:
– Ты скоро там?
И снова стал рассматривать Карпенко. Компьютерщик ответил, что нужно еще пять минут.
– Пять минут, – повторил без выражения бритоголовый.
Карпенко попытался заговорить сквозь скотч, но у него, кроме невнятного мычания, ничего не получилось. От бессилия и злости на глазах Михаила выступили слезы. Бритоголовый понял это по-своему.
– Теперь-то ты чего задергался? Понял, что это были не шутки? Так тебя предупреждали, что все очень серьезно, русским языком объясняли. Только гонору в тебе многовато, больно уж дерьмом исходил. Вот я и говорю, что наивный ты, как ребенок.
– Готово, – послышалось из-за стола.
– Раз готово, то пошли, – ответил бритоголовый, – машинку с собой забери, а этого в багажник.
Бритоголовый поднялся со стула со вздохом, как будто ему все это было до такой степени неприятно, что сил никаких нет. Засунув руки в карманы куртки, он двинулся к двери. На голову Карпенко обрушился удар, и он потерял сознание.