– Ну, я думал, ты человек серьезный… Да за такие деньги… Пусть он тебя лучше сожрет!
– А сколько ты хоцеся?
– Пятьдесят тысяч вечнозеленых американских долларов, – не моргнув глазом назвал свою цену мент.
– Нет у меня такой денег! – напомнил хозяин. – Ты сядь, нацальника! Сядь, выпей, поговори с бедный китайцем.
– Ты про свою бедность кому-нибудь другому впаривай! – махнул рукой поселковый главмент и, подумав, грузно плюхнулся в кресло. – А то я не знаю, кто ты такой и чего стоишь!
– Мало тебе казды месяца плацю? – Ян Сунь буквально искрился от доброжелательности.
– Платишь ты мне за то, что я тебе жить тут даю, узкоглазых твоих не трогаю и твой колумбарий проверками не донимаю. И за то, что глаза закрываю и на твоих уголовников, и на твой криминальный бизнес, и на все остальное. Приехал, понимаешь, чучмек узкопленочный и Россию разворовывает! – не то в шутку, не то всерьез повысил голос Прелясковский. – Короче, твой бизнес – это одно. А бизнес по тигру – это уже совсем другое. Хочешь – попробуем договориться. Не хочешь – сам в твой Китай поеду и с другим узкоглазым договорюсь.
Как и положено, тут же закипел торг. Ян Сунь, резиново улыбаясь, потихоньку набавлял. Прелясковский неохотно, но уступал китайцу. Когда все спиртное на столе было выпито, а закуска уничтожена, собеседники наконец пришли к общему знаменателю: двадцать девять с половиной тысяч долларов, но только в том случае, если амурский тигр действительно будет матерым самцом, шкура его не будет испорчена, а в пасти окажутся на месте все клыки и зубы. В случае же, если тигровая туша окажется некондиционной, Ян Сунь обещал выплатить за нее не более двадцати двух тысяч.
– По рукам, нацальника?
– Ладно. По рукам. Хотя, чувствую, накрутил ты меня. Сам небось тысяч за сорок загонишь?
– А-а-лика! – повеселевший китаец обернулся в сторону бамбуковой занавески. – Водки для нацальника принеси!
Геральдические драконы на двери качнулись, сухо затрещал бамбук, и к столу подошел невысокий мужчина с шрамоватым лицом и синими от татуировок руками. Молча выставив на стол поллитруху водки, он резанул мента нехорошим взглядом, в котором красноречиво читалось – мол, я бы тебя, мусор поганый, стрихнином с хлоркой поил, а не дорогущей водярой…
– Значит, по рукам! – Прелясковский в предчувствии очередной выпивки явно повеселел. – Двадцать девять с половиной тысяч, и не рублей, а долларов. Можно рублями или юанями по курсу. Приму, так уж и быть.
– Но это если тигра здоровый и холоси, нацальника! – напомнил китаец. – А если нехолоси – то меньсе!
– Ну, за успех! – воодушевился правоохранитель. – Как говорится, что взято, то свято!
Правоохранитель просидел у Ян Суня еще часа полтора, все время пробуя выпытать, в какой китайской провинции тигровая туша стоит дороже. Сделать ему это, естественно, не удалось: лицо хозяина крематория оставалось непроницаемым.
Начальник поселкового РОВД вышел из офиса кладбищенской фирмы далеко за полночь. Он был пьян настолько, что едва не падал в снег. Полная луна тускло желтела сквозь рваные тучи. Сугробы переливчато серебрились в ночной темноте. Мороз обжигал, пронизывая до костей.
Отойдя метров на двадцать от кладбищенской ограды, Прелясковский ощутил резкий позыв к мочеиспусканию. Осмотревшись по сторонам, он отошел к бетонном забору и замерзшими пальцами принялся судорожно расстегивать ширинку форменных ментовских брюк.
Внезапно где-то совсем рядом, за спиной, послышался сухой скрип снега. Продолжая журчать мерзкой струей на забор, капитан полиции обернулся и распялил рот. Метрах в двадцати от него стояла огромная рыже-полосатая кошка. Круглые глаза жуткого хищника фосфоресцировали в ночной тьме зеленоватыми огоньками. Длинный хвост нервно подрагивал, усы недовольно топорщились.
От неожиданности начальник РОВД окаменел в параличе; мозг явно отказывался адекватно воспринимать происходящее. Он даже забыл о табельном «макарове», лежавшем в кобуре. Тигр очень плавно, словно в замедленной киносъемке, приближался к менту. Инфернальный блеск его зеленоватых глаз буквально гипнотизировал Прелясковского. Даже не застегнув брюк, правоохранитель боком отошел к бетонному забору и вжался в него на манер барельефа.
И тут тигр прыгнул! Удар передними лапами свалил жертву в желтый от мочи снег. Борьба была недолгой, если была вообще. Ополоумевший от страха и выпитого мент даже не думал о сопротивлении…
Спустя несколько минут мертвенно-желтый свет дальневосточной луны освещал жуткую и отвратительную картину: кроваво-бурое месиво на снегу и тигр-каннибал, наслаждающийся добычей. Покончив с ужином, желто-полосатая кошка довольно облизала кровавую морду и неторопливо двинулась в тайгу.
* * *
Следующее утро выдалось для Виктора Малинина тяжелым. В огромном костяном шаре черепа, будто бы в тоненькой яичной скорлупке, назойливо гудели завихрения бродивших водочных испарений. Это была настоящая буря, шторм, ураган, цунами. Холодные синие огоньки плясали перед глазами, картинка двоилась, троилась, и недавний зэк, пытаясь сфокусировать зрение, долго вглядывался в незнакомый облупленный потолок, пока не вспомнил, кто он такой и как в этом вагончике оказался. В голове проносились бессвязные клочья вчерашних событий: магазин «Культтовары», Чалый с заточкой, окровавленная жирная тетка в армейском тулупе, изнасилование какой-то чернявой девки, последующая пьянка с Астафьевым с каким-то невероятным предложением…
Чалый уже не спал: стоя на кухне, он растирал густо татуированный торс водой, которую натопил тут же из снега.
– Очухался, чмо, – даже не оборачиваясь к товарищу по несчастью, произнес он недобро.
Астафьев был похмельно-злой, и Малина решил, что вступать с ним в пространные беседы не стоит. По крайней мере, до того момента, пока этот страшный и непредсказуемый человек не похмелится.
Водка для поправки утреннего здоровья, кстати, осталась. Опохмелившись, Астафьев милостливо предложил сделать то же самое и Малине.
– Так что ты вчера про свой план говорил? – осторожно напомнил Витек.
– А ты уже и забыл… – теперь, после реанимационных двухсот граммов, Чалый выглядел более доброжелательным. – Ты же у нас типа как вертолетчик?
– Ну да, вертолетчик… Только сельскозяйственной авиации.
– А что это?
– Ну, удобрения там разные распыляем. Отраву против вредителей. Стимуляторы там всякие для роста… Долго рассказывать, – Витек уселся на продавленную койку. – А еще начальство транспортировал туда, куда мне приказывали.
– Вертолетом управлять еще не разучился?
– Последний раз за штурвалом сидел за полтора месяца до ареста.
– Так вот, послушай сюда… Летун.
План Чалого был отчаянно-авантюрным, но в то же время выглядел простым и досягаемым.
Неподалеку от Февральска находилась воинская часть с боевыми вертолетами. Винтокрылые машины летали более или менее регулярно: гул двигателей и свист пропеллеров доносились даже до зоны, откуда бежали Астафьев с Малининым. По мнению Чалого, идиотизм жизни в отдаленном гарнизоне, помноженный на хроническое разгильдяйство, нехитрый разврат и обилие казенного спирта наверняка притупили бдительность военных. Можно было и не сомневаться, что грозные винтокрылые машины охраняются из рук вон плохо…