– Это почти одиннадцать тонн взлетного веса. Минус израсходованное горючее, минус остальное, – принялся прикидывать пилот. – Ну, пусть будет десять тонн, тоже немало. Я ведь не знаю, насколько оно сейчас замерзшее…
– Ты мне тут му-му не води, а говори прямо: можешь или нет! – прикрикнул Чалый.
– Ну, в принципе вертолеты на замерзшую воду садятся. Но только после того, как специальные береговые службы пробьют лунки, сделают соответствующие замеры…
– Короче, давай на лед садись, – решительно приказал Астафьев.
– А если провалимся?
– Тогда я тебе язык через задницу выдеру… Если только при этом спасешься! – ласково пообещал Чалый.
Спустя полчаса вертолет уже висел над иссиня-белым озером, на берегу которого примостились три избушки с заснеженными крышами. Сверху водоем действительно выглядел промерзшим. Но никто не мог дать гарантии, что толщины льда будет достаточно, чтобы опустить сюда тяжеленный вертолет.
– Ну все, давай приземляйся, – распорядился Чалый, прикидывая, как быстро он сможет покинуть кабину, если вертолет вдруг пойдет ко дну. – Давай не ссы… Прорвемся!
Вертолет, вздымая непроницаемое облако колкой алмазной пыли, неторопливо пошел на снижение. Двигатель взвыл на полтона выше. В какой-то момент из-за поднятой снежной тучи видимость сделалась абсолютно нулевой.
Момент был критический… Ведь в любую секунду винтокрылая машина могла бы провалиться в холодную пучину вод. И тогда времени, чтобы откинуть верхний застекленный фонарь и попытаться спастись еще до того, пока «вертушка» не уволочет с собой под лед, у Чалого было очень мало.
Тем временем вертолет наконец приземлился. Хотя самой земли не было видно из-за настоящей снежной бури, вздымаемой винтами, Чалый определил это по ощутимому толчку. С минуту он сидел, тревожно прислушиваясь к звукам снаружи. Лед вроде бы не хрустел под тяжестью машины, да и вертолет стоял ровно.
– Витек, – просипел Астафьев в ларингофон. – Сиди пока тут, не выходи. Я выйду и проверю, что там в этих избушках.
– Да никого там зимой не бывает, это я точно знаю! – послышалось из наушников.
– Ты че, чмошник, не понял, что сказано? – с нескрываемой угрозой прикрикнул Астафьев. – Или слух плохой? Я сказал – сидеть!..
* * *
Ртутное солнце белело сквозь серый свод над серой равниной. Кромки леса по сторонам широкой вырубки отчеркивали пространство. Впереди разворачивался унылый белый простор. На снегу отчетливо виднелись рельефные следы копыт.
Огромная рыже-полосатая кошка вышла из тайги, низко склонив голову. Вот уже несколько часов тигр шел по следам лося. Следы эти, обнаруженные неподалеку от железной дороги, сперва причудливо петляли по редколесью, а затем неожиданно повели хищника в сторону старой вырубки, уже заросшей кустарником. Тигр преследовал лося со всей осторожностью, на какую только был способен. Догнать жертву следовало засветло. Рыже-полосатая кошка не ела уже четвертый день. Никакой другой добычи пока не предвиделось. Лось был единственным спасением от голодной смерти.
Осторожно ступая мягкими лапами, под которыми с хрустом проваливался сухой ноздреватый наст, зверь то и дело опускал голову, принюхиваясь. Порывистый ветер, насквозь продувавший вырубку, забивал ноздри амурского тигра колким снежным крошевом. Однако теперь главным для него было не обоняние, а зрение. Следы, не заметенные снегом, теперь выглядели рельефными и отчетливыми. Несомненно, добыча была уже совсем близко.
Он заметил жертву спустя минут десять. И сразу понял: с этим сохатым придется серьезно повозиться. Судя по рогам, это был матерый самец, который вряд ли отдал бы свою жизнь без борьбы. Лось стоял в зарослях стланика. Длинная бурая морда была наклонена. Глаза изучающе смотрели на тигра, и во взгляде лося не было обычной для молодых особей паники. Розовые замшевые ноздри, извергающие две струи пара встревоженного дыхания, двигались судорожно и нервно.
Лось наверняка понимал: спасаться бегством не имеет смысла. От тигра по заснеженной вырубке все равно далеко не убежать. Склонив голову еще ниже, он выставил вперед рога и застыл как изваяние. Лишь клочковатая шкура нервно передергивалась на спине. Настороженные уши тщательно ловили каждый звук. Черные глаза по-прежнему внимательно изучали движения полосатого хищника.
Таежный убийца не спешил нападать на лося в лоб. Ведь одного движения головы с мощными рогами было бы достаточно, чтобы жертва прошила ему бок или шею. Присев в снег, тигр негромко, но угрожающе зарычал, чтобы вселить в добычу страх. Лось, однако, никак не отреагировал на этот рык. Он так и остался стоять с опущенной мордой, демонстративно выставляя свои роскошные рога. Тигр, неотрывно глядя на лося, осторожно подался вправо, чтобы попробовать напасть на жертву сбоку. Но маневр хищника был быстро разгадан: сохатый тут же повернулся в ту сторону, откуда собирался напасть убийца. Хищник еще несколько раз попытался обойти лося сбоку, но тот всякий раз разворачивался в ту сторону, откуда грозила опасность. При этом рога его по-прежнему грозно смотрели на нападавшего. Конечно, если бы рыже-полосатая кошка охотилась на лося летом, все решилось бы куда проще. Достаточно было одного рывка в сторону и резкого прыжка на спину лося, чтобы мгновенно переломить ему хребет. Однако теперь лапы хищника вязли в снегу, и это лишало его необходимой быстроты маневра.
Вечерело, холодный ветер теребил верхушки деревьев, пронизывал хищника до костей. Голодный и озябший хищник начинал терять терпение. К тому же давал о себе знать и сломанный клык; ноющая боль заставляла тигра нервничать. Очередная попытка напасть на лося сбоку закончилась неудачей: сохатый грамотно изменил положение тела, вновь встав мордой к нападавшему.
Так продолжалось раз десять: тигр пригибает тело, осторожно перемещается в сторону, а лось, внимательно отслеживая все маневры противника, остается на месте и лишь перемещается на одной точке сообразно движениям хищника
И тут тигр решился…
Прыжок – и мощные передние лапы ударили в шею лося! Однако прыжок получился не таким быстрым и пружинистым, как хотелось бы. В последний момент лось умудрился коварно выставить копыто, которое и попало хищнику в шею, отбросив его назад. Тигр завалился на спину, пронзительно заскулив от боли. Теперь ему было явно не до сохатого. Он катался по снегу, и его рык гулко отражался от густой стены сосняка. Конечно же, лось не преминул воспользоваться этим замешательством: даже не взглянув на поверженного противника, он бросился по вырубке и сразу же свернул в заросли кедровника. Послышался шелест ветвей, хруст наста, и вскоре все стихло. Раненый хищник не стал его преследовать; на это просто не хватало сил…
…От голодной смерти рыже-полосатую кошку спасла внезапная и счастливая находка: в нескольких десятках метров от места схватки он обнаружил вмерзшую в снег тушу олененка. Туша была уже старой, изрядно погрызенной лисицами и полевками, к тому же сильно отдавала тухлятиной. Но выбирать было не из чего: превозмогая отвращение, хищник с урчанием вгрызся клыками в мороженое мясо.