Следовало срочно отыскать хоть медсестру, хоть фельдшера-костоправа. Мучимый болью Чалый был согласен даже на ветеринара. Ведь продолжать путь без срочной медицинской помощи было невозможно. Не говоря уже о том, что с вывихнутой ступней беглец вряд ли бы сумел забраться даже на открытую железнодорожную платформу, не говоря уже о товарном вагоне.
Вскоре со стороны, куда отправился груженный кругляком лесовоз, послышался характерный рокот двигателя, и из-за поворота выехал точно такой же «КрАЗ» с длинной платформой – но уже пустой. На этот раз прятаться не имело смысла. Чалый остановился, обернулся, призывно поднял руку.
Лесовоз остановился, и из окна высунулась голова какого-то китайца в рваном треухе.
– Нацальника ногу сломала? – с комичным акцентом уточнил он.
Астафьев тут же сунул руки в перчатки, чтобы водитель не сумел рассмотреть его зоновские татуировки-«перстни» на пальцах.
– Да вот вывихнул немного, – с напускной суровостью бросил он. – Слышь, а ты куда, китаеза?
– На базу, путевой листа оформится – и на вырубка, – вполне доброжелательно улыбнулся узкоглазый шофер. – Подвезти тебя к доктора, нацальника?
Это было неслыханной удачей; едва Чалый подумал о медицинской помощи, как ее предложение пришло с самой неожиданной стороны. Да и помощь обещалась стать быстрой и квалифицированной. Меньше чем через минуту он уже сидел в теплой кабине и слушал треп китайца-водителя. Мол, сам он из Маньчжурии, дома работы мало, а если есть, то за нее почти не платят. Да и семья слишком большая. А тут за несколько лет можно даже на новый дом заработать.
– Так ты че – в китайском лесорубном лагере работаешь? – нетерпеливо перебил Астафьев; еще на зоне он слышал о браконьерском промысле выходцев из Поднебесной.
– В лагеря, в лагеря… – согласно кивнул шофер. – А ты, нацальника, лесной инспектора? А где твой машина?
Только теперь до Чалого дошло, что этот узкоглазый принял его за какого-то леспромхозовского деятеля немалого калибра. Видимо, из-за большого кожаного портфеля, висящего на плече. Чалый с трудом удержался от радостного восклицания; значит, он действительно не похож на беглого рецидивиста, которого ищет вся ментура Хабаровского края!
– Машина моя на переезде сломалась, водилу оставил буксира дожидаться, а у меня в вашем лагере серьезные дела, пришлось на своих двоих идти, – Астафьев пытался выглядеть солидным, – да только видишь – ногу в натуре подвернул. Доктор у вас там есть?
– Старый фельдцера с жена, – успокоил китаец. – Цто – оцень больно? Там фельдцера хоросий, все сделают…
– А хозяин вашего лагеря где теперь? – прищурился Чалый.
– В Хабаровска вцера уехала, цтобы больсой чиновник взятка давать…. Там из русский только тот фельдцера с жена, остальный наш китайские целовеки.
– Вот пруха так пруха! – не выдержал Астафьев.
Походило на то, что ветреная фортуна лишь на мгновение показала беглецу спину, а потом вновь сжалилась над ним. Наверняка ни фельдшер, ни его жена не станут задавать пострадавшему лишних вопросов. Если отсыпать им немного лавэшек – то не только помогут с больной ногой, но еще и напоят-накормят. А уж потом из самого лагеря можно не только до товарняка добираться, но напрямую до Хабары. Кто рискнет отпустить важного леспромхозовского начальника через весеннюю тайгу на своих двоих?
– Цто ты сказала, нацальника? – китаец явно не понял последней реплики пассажира.
– Да ничего! Все путем! Сколько, говоришь, до вашего лагеря еще ехать?
* * *
– А я думаю, что оба этих урода на дне озера, вместе с вертолетом, – полицейский полковник в щегольском длиннополом тулупе задумчиво смотрел на огромную полынью, в которой дробились радужные бензиновые пятна.
– Авария при попытке взлета, – согласно подтвердил командир вертолетной части, потоптался на льду и обернулся к новому начальнику Февральского РОВД. – Ну а ты что скажешь?
– Надо бы строения с прилегающей территорией еще раз как следует осмотреть да свидетеля опросить, – сумрачно ответил майор Будько.
– А что еще за свидетель? – заинтересовался полковник.
– Охотник. Из местных. Видел взрыв, прибежал – а вертолет уже под лед проваливается. – Будько развернулся и двинулся к берегу.
За гостевым домиком темнел болотно-зеленый вездеход, на котором в Старобеловский заказник и прибыло высокое начальство. Неподалеку рассредоточились несколько внушительных мужчин в белых маскхалатах; это был армейский спецназ, срочно поднятый по тревоге аж в самом Хабаровске и приданный «для усиления».
Как и следовало ожидать, краевые власти не сразу отреагировали на угон военного «борта». Произошедшее явно не укладывалось в их представления о беглых уголовниках. Если удачный побег из бунтующей зоны еще можно было объяснить стечением множества сопутствующих обстоятельств, то кровавые события на вертолетной «точке» неподалеку от Февральска и уничтожение БТРа УФСИНа никакому рациональному пояснению не поддавались. По мнению армейского командования, такого не могло случиться, потому что не могло случиться никогда!
Впрочем, когда подняли личные дела беглецов, выяснилось, что зачуханный и всеми презираемый зэк Виктор Малинин еще сравнительно недавно был летчиком сельскохозяйственной авиации, имел несколько сотен часов налета на Ка-18 и в недавнем прошлом даже вызывался на офицерские сборы, где практиковался как раз на Ми-28 – точно таком же, какой и был угнан с вертолетной площадки.
Вот тут-то у армейского и полицейского начальства с большими звездами на погонах и началась настоящая паника. Современный военный вертолет с невиданной огневой мощью, оказавшийся в руках беглых уголовников, – такого никто даже в страшном сне представить не мог!
Естественно, в Хабаровске очень долго колебались – стоит ли сообщать о ЧП в Москву, или проклятый Ми-28 упадет на тайгу еще до того, как об этом узнают в Генштабе на Новом Арбате. Пока в Хабаре думали и гадали, радары ПВО безуспешно пытались обнаружить угнанную «вертушку» в необъятных просторах таежного неба. Естественно, успехов эти поиски не принесли: и аппаратура на «точках» была морально устаревшей, и вертолет летел слишком низко, чтобы его могли засечь. «Борт» обнаружили совершенно случайно: пограничники с приамурской заставы, отправленные в тайгу для заготовки дров, заметили странный вертолет и сообщили об этом в Февральск. Там, рассчитав маршрут и приблизительное количество горючего, определили, что единственным более или менее подходящим местом приземления может стать замерзшее озеро Старобеловского заказника. Остальное было делом техники. Вместе с армейским, полицейским и прокурорским начальством, а также спецназом ВВС в заказник прибыли и двое экспертов-криминалистов – попытаться установить, действительно ли тут похозяйничали Иннокентий Астафьев и Виктор Малинин.
И вот по всем признакам получалось, что злосчастный Ми-28 потерпел аварию при взлете…
В эту версию, во всех отношениях удобную, были готовы поверить и высокопоставленные армейские чины, и полицейское начальство, которым было предписано заниматься поисками уголовников, и командование вертолетной части в Февральске. Все – кроме нового начальника Февральского РОВД Андрея Будько.