Невдалеке, в таком же положении, с привязанными к дереву руками, полулежали двое солдат-миротворцев. Из одежды на них имелось только нижнее белье. Один из них пребывал без сознания, второй, уподобившись Грессу, предпринимал отчаянные попытки освободиться. Кричать в такой ситуации было совершенно бесполезно: в этой глуши надеяться на появление случайного прохожего было бы просто глупо. Скорее наоборот: громкие крики могли привлечь внимание каких-нибудь диких и голодных зверей. Солдат пытался перетереть веревку о покрытый толстой корой ствол дерева, к которому был привязан, но у него ничего не выходило. Он лишь содрал кожу на руках, и теперь те горели, будто их жгли на костре.
— Где я? — открыл глаза и простонал его товарищ.
Он ничего не соображал, видимо, удар, выведший его из строя, был очень сильным.
— Все там же… — хрипло ответил коллега.
— Черт, как голова болит… будь все проклято, — взгляд военного с надеждой был устремлен в сторону пляжа, виднеющегося сквозь заросли кустарника, — нас же должны начать искать, когда на базе заметят наше отсутствие…
Миротворец увидел миссионерский трейлер с настежь распахнутой и колыхающейся на ветру дверцей. Рядом, застыв, словно окаменевшее морское чудовище, стояла амфибия. Дополняя это зрелище, на берегу, уткнувшись лицами вниз, лежали два бездыханных тела — Абдулла Хасан и Умар Юсупов. Волны лизали огромные ноги сомалийца, лежавшего ближе к воде. Со стороны океана поднимался сильный ветер, шумящий в кронах деревьев.
Порывы ветра, постепенно усиливаясь, стали безжалостно гнуть ветви деревьев. Волны с шумом разбивались о берег. Казалось, две стихии борются между собой, собираясь наконец-то выяснить, какая из них сильнее. Птицы испуганно кричали, пытаясь укрыться от налетевшего урагана.
Оказавшись на палубе парусника, Полундра и Сухомлин вздохнули с облегчением: пока что все складывалось как нельзя лучше, и их авантюрный замысел сработал. Теперь нужно было решать, как действовать дальше. В голове Павлова потихоньку созревал план, с помощью которого они могли удачно выбраться из всей этой переделки и попытаться вернуться на родину.
Проблемой, которая волновала русского моряка, являлось присутствие на борту судна еще двух представителей миротворческих сил, обеспечивающих охрану судна, как говорится, изнутри.
Солдаты расхаживали по палубе, скрипя вычищенными до блеска ботинками. Их лица были серьезными, с небольшим налетом усталости. Свет луны заливал палубу тускло-желтым светом, отражаясь в черных стволах автоматов, находящихся в руках миротворцев. Последнее обстоятельство серьезно усложняло задачу Полундры. Помимо того, что часовых нужно было нейтрализовать, так еще и настолько бесшумно, чтобы никто в порту не услышал, что на «Адмирале Сенине» происходит «смена караула».
Старлей чувствовал постоянное внутреннее напряжение. Он ужасно устал и ощущал, как силы покидают его, однако не мог допустить и мысли о том, что ему не удастся осуществить задуманное.
Фогс, находясь под постоянным контролем россиян, с недовольным видом поправлял смявшийся воротник рубашки. В его пистолете не было патронов, и он должен был, как послушный ягненок, выполнять указания двух русских моряков. Для Фогса, за многие годы привыкшего скорее отдавать приказы, чем их выполнять, такое положение казалось весьма унизительным. Однако выбора не было…
Пока миротворцы проходили мимо входа в каютные помещения, русские моряки с полковником ловко проскользнули вниз, оставшись незамеченными. Силовая установка не работала, оставив тем самым судно безо всякой энергии. Сухомлин с Полундрой с трудом ориентировались в темном пространстве и шли практически на ощупь. Толкая впереди себя Фогса, они медленно продвигались по коридору. Конечно, они хорошо знали планировку своего родного судна и благодаря этому добрались до кают, в которых должны были размещаться матросы. Осторожно отворив дверь одной из них, Полундра слегка подтолкнул немца, приказывая ему войти внутрь. Тот, ощущая у себя на спине холодную сталь пистолета, безмолвно подчинился.
Все происходило в абсолютной тишине, Павлов четко осознавал, что ни в коем случае нельзя было выдать своего присутствия солдатам, чинно расхаживающим по палубе, — миротворцы без труда поднимут тревогу, и тогда за считаные минуты в порту появятся остальные. С особой осторожностью закрыв дверь, курсант стал вглядываться в темноту. Постепенно его глаза привыкли, и он уже совершенно ясно мог различать предметы, находившиеся в каюте. Полундра, осознав, что полковник будет им только мешать, решил ненадолго от него избавиться. Вдвоем с курсантом, угрожая немцу оружием, они крепко связали офицера бундесвера. Теперь старлей мог спокойно рассказать Сухомлину о своем хитроумном плане.
Усевшись на пол у стены и поджав под себя ноги, Полундра тихо, почти беззвучно объяснял курсанту, каким образом им следует действовать. Фогс, сидевший в противоположном углу, пытался прислушиваться, но понять что-либо он, конечно, не мог. Моряки общались предельно тихо, при этом отлично понимая друг друга. Суть плана Павлова заключалась в следующем: для начала им нужно было избавиться от тех двух миротворцев, которые находились на борту. Эту трудную и опасную задачу Полундра, конечно, взял на себя. Ну, в самом деле, не подставлять же «зеленого» курсанта! Сухомлин не возражал, понимая, что если произойдет какая-либо заминка, то это может привести к срыву всего плана в целом. Да и к тому же, честно говоря, он совершенно не представлял себе, как сможет справиться сразу с двумя вооруженными спецназовцами. Задачей курсанта было — оставаться в каюте и приглядывать за полковником, от которого тоже можно было ожидать чего угодно.
Обговорив все детали, Полундра оставил курсанту пистолет, а сам, вооружившись ножом, медленно, словно крадущаяся кошка, направился наверх. Мягко ступая и выверяя каждое движение, старлей подобрался к палубе. Миротворцы все так же мерили шагами пространство, напоминая прогуливающуюся под луной парочку. Осторожно выглядывая сквозь чуть приоткрытую дверь, офицер глазами искал укрытие, за которым можно было бы спрятаться. На глаза попались несколько ящиков, стоящих неподалеку. Это показалось ему очень выгодным местом, поскольку миротворцы топтались по одному и тому же маршруту. Периодически они останавливались именно возле этих ящиков, что давало шанс напасть на солдат, когда те будут совсем близко. В ближнем бою Полундра рассчитывал на успех. Впрочем, ничего другого не оставалось. Тем более минимальное расстояние сводило возможность противника использовать оружие к минимуму, а это как раз и нужно было старлею.
Как только Полундра заметил, что ящики находятся вне поля зрения охраны, он в несколько быстрых, бесшумных шагов очутился в укрытии. Солдаты вроде ничего не заподозрили, но почему-то остановились. Полундра мысленно выругался. Оказывается, миротворцев привлек шум, доносившийся из-за борта. До него донеслись обрывки фраз:
— Ты успел заметить, что это за рыба? — спросил один из солдат у своего товарища.
— Нет…
Полундра, услышав это, едва не рассмеялся. Несмотря на всю сложность положения, ему вдруг показалось забавным, что какая-то рыба может сорвать его план. Он замер в ожидании. Теперь все зависело от того, сменят ли свой путь миротворцы или же по инерции пойдут по старому маршруту. Постояв еще несколько минут, солдаты зашагали в направлении тех самых ящиков, за которыми укрылся Полундра. Он приготовился встречать гостей. Подойдя к ящикам, часовые остановились. Павлов решил действовать. Резко вынырнув за спинами у миротворцев, он схватил их за головы и, разведя немного в стороны, с силой столкнул. После столь мощного удара часовые, как тряпичные, опустились на пол. Полундра и сам не ожидал, что все пройдет настолько легко…